Непобежденная. Ты забрал мою невинность и свободу, но я всегда была сильнее тебя - Катя Мартынова Страница 32

– Но если бы Виктор открылся и начал честный разговор, то больше не мог бы воспринимать вас как животных, – написал я. – В нем возникла бы эмпатия, и он перестал бы видеть в вас бездушные объекты. И тогда он не смог бы продолжать насилие.

– Именно! Он смягчился бы, и это стало бы концом его тирании!

– Я хотел поговорить с вами именно об этом, – написал я, заглянув в свои заметки. – Уверен, что в любой боли есть смысл. Меня самого многому научили самые болезненные события моей жизни. Вы понимаете, что я имею в виду, говоря о таких уроках? Оглядываясь назад, чувствуете ли вы, что пережитая в заточении боль чему-то вас научила?

– В подвале мне казалось, что я стала жертвой черной магии и теперь обречена на жизнь в аду, – ответила Катя. – Но все это показало мне, что есть и свет, и мрак. Во мраке я научилась сохранять надежду, даже когда меня лишили достоинства.

– Помогло ли заточение овладеть какими-то практическими навыками?

– Да. До похищения я не умела готовить, убираться, наводить порядок. Когда двум взрослым, а иногда и младенцу, нужно жить под землей на шести квадратных метрах, необходимо быть очень организованными. Эти привычки остались со мной навсегда. Когда нас с Леной освободили, я больше не ждала, что мама будет готовить еду или убираться. Я и сегодня трачу много времени на уборку. Мне нравится жить в чистом доме. Кроме того, заточение пробудило мои художественные способности. Я никогда не добилась бы успеха в живописи и поэзии, если бы вела нормальную жизнь.

– А сегодня вы рисуете? Пишете ли стихи?

– Стихи иногда пишу, а рисую редко. В заточении картины рождались из острой боли. На свободе живопись слишком сильно напоминает мне о днях заточения.

– Рассказывая свою историю, вы упомянули, что в темнице дошли до такого состояния, когда вас уже ничего не могло шокировать. Думаю, вы научились эмоциональной готовности к любым страшным новостям. Сохранили ли вы эту способность?

– Сегодня мне тяжелее воспринимать дурные известия, чем это было тогда. Однако я лучше большинства людей понимаю, что жизнь может быть мучительной и тяжелой, а тоска не избавляет от боли.

– Сегодня мы много внимания уделяем гибкости тела, забывая о гибкости разума и эмоций. Многие умеют выполнять упражнения йоги, заботятся о своей силе и ловкости. Но в обычных условиях очень трудно так же воспринимать жизнь. Мне кажется, что в подвале Виктора ваши эмоциональные ресурсы постоянно находились на пределе. Вы научились смирять и развивать страх и боль, превращая их в стихи, мечты и картины. Вы сумели принять ответственность за собственную судьбу, сохранили рассудок, сделали разум сильным и гибким. Благодаря этому вы вышли из заточения более стойкой и зрелой, чем раньше.