Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа - Иоан Поппа Страница 31

Воцаряется глубокое молчание. Полковник Михаил, поднимается со стула и ищет глазами в зале, пытаясь обнаружить, кто говорил. Он нюхает воздух, как тигр в поисках добычи. Сидящий слева от меня капитан Костя толкает меня локтем и шепчет:

– А теперь ты попался к черту в зубы! Смотри, идет сюда. Не шевелись.

Чувствую, как костлявая рука впивается мне в плечо и тащит к себе.

– Как вас зовут?

Любопытно, что все начальники требуют от нас, чтобы мы в совершенстве знали своих людей. Но сами понятия не имеют, кто мы, как нас зовут и откуда мы сюда попали, хотя мы здесь уже годы и годы.

– Как вас зовут? – слышу повторный вопрос.

– Лейтенант танковых войск Пóра Иоан.

– Ага! Сколько времени вы здесь?

– Четыре года.

– И… привыкли перебивать командиров?

– Нет, товарищ полковник. Я только выразил свое согласие с тем, что вы говорите, а именно, что командир должен знать своих людей.

– Да? Не может быть! – удивляется Михаил. – А ну-ка, мы вам дадим сейчас возможность подтвердить ваши слова делами. Пойдемте со мной.

Костлявая рука Михаила прочно вцепилась в мое плечо, словно когти ястреба. Он тащит меня за собой и выставляет меня перед собранием.

– Товарищ лейтенант, сколько людей у вас во взводе?

– У меня семьдесят четыре солдата с основной специальностью плиточники, но у них более широкая квалификация, то есть они могут работать плотниками, бетонщиками и сварщиками.

– Давайте послушаем их имена. Вот так… нам тоже любопытно…

Я немного собираюсь с мыслями и начинаю:

– Петку Константин, уезд Прахова, Стурза Эмиль, уезд Арджеш, Зафиу Александру, Дымбовица, Зафиу Георге, Арджеш…

– Вы назвали Зафиу два раза.

– Да. Есть два Зафиу. Один из Арджеша, другой из Дымбовицы.

– Хорошо. Дальше.

– Попа Георге, Брашов, Асорей Костикэ, Брашов, Балог Юлиу, уезд Сэлаж, Балаш Валентин, уезд Сэлаж, Косма Валентин, Брашов, Кычу Константин, Брашов, Костя Николае, Сэлаж, Фежер Ласло, Брашов, Гал Франчиск, уезд Сэлаж, Лукач Михаил, Брашов, Мате Бела, Брашов, Нямцу Николае, Сэлаж, Поптелекан Вистиан, Сэлаж, Вереш Георге, Сэлаж, Якаб Моисе, Брашов, Никорич Виктор, Констанца, Боркан Виктор, Бузэу, Кэлин Михай, Констанца, Барбу Константин, Телеорман, Чокмата Флоря, Дымбовица, Дамиан Виорел, Галац, Дуцу Николае, Брашов, Някшу Николае, Бузэу, Некула Флоря, Бухарест, 2-й сектор, Ончел Григоре, уезд Галац, Рэиляну Тудосе, Вранча, Стойка Тоадер, Галац, Трикэ Виктор, Констанца…

В зале, слышу, поднимается ропот. Сырдэ тоже наблюдает за спектаклем и не прерывает нас. Вдруг вижу радостное лицо капитана Шанку и слышу его хрипловатый густой голос, как будто он заключил пари, поставив на меня, и выиграл:

– Он же знает! Что я вам говорил?

Михаил выкрикивает:

– Отставить разговоры!

После чего он направляется к скамейке, где я сидел, и слышу, как он просит у Кости мою тетрадь командира взвода. Тот протягивает ему ее и говорит, показывая пальцем на страницу:

– Вот боевое расписание. Досюда мы следили. Он не сделал ни одной ошибки.

Михаил смотрит на Костю с миной отчаяния на лице и говорит ему:

– Товарищ капитан, кажется, вы слишком много комментируете.

После этого, к моему ужасу, хватает тетрадь и говорит мне, глядя исподлобья:

– Да! Продолжайте!

И я продолжаю:

– Тэрыцэ Василе, Брэила, Адам Георге, Дымбовица, Андрей Ионел, Галац, Букур Василе, Вранча, Чукэ Николае, Бухарест, Эзару Николае, Брэила, Гушэ Михай, Телеорман, Гулиман Георге, Телеорман, Илика Думитру, Телеорман, Марика Думитру, Телеорман, Пэрою Ионел, Вранча, Сандалэ Георге, Дымбовица, Силяну Николае, Дымбовица, Стере Василе, Брэила, Тэнасе Константин, Дымбовица, Георге Николае, Бузэу…

– Да. Достаточно, – вдруг говорит Сырду. – Остановимся здесь.

– Пусть скажет нам и в алфавитном порядке! – слышу голос Кости. – Иоане, – слышу я, – а ну-ка, сможешь перечислить и в алфавитном порядке? – спрашивает он меня из глубины зала, и я отвечаю покорно:

– Да, товарищ капитан. Адам Георге, Андрей Ионел…

– Прекратить! – ревет Михаил, да так, что дрожат стекла на окнах. – Вы, я вижу, цирк здесь устраиваете, товарищи? Погодите, мы вам покажем цирк!

Потом поворачивается ко мне:

– Товарищ лейтенант, я нашел здесь у вас в тетради крайне интересные записи. Тетрадь останется у меня. Я отдам вам ее позже.

* * *

В некотором смысле мы не можем сказать, что нам не везет. Сейчас мы находимся под арестом – и я, и Костя. Мы получили по семь «кусков» каждый. То есть по неделе на брата. Мы не знаем, как дошло до такого срока, но нас это устраивает. В арестантской комнате размером три с половиной на четыре метра возле стены стоит кривой стол с двумя хромоногими стульями. К противоположной стене прикреплены «цымбалы» – доска из мебельного дерева, которая вечером опускается на три ножки, чтобы мы могли на ней спать, но мы договорились с начальником охраны, чтобы она оставалась опущенной весь день, так, чтобы могли на ней спать, когда нам заблагорассудится. Но у нас несколько болят кости, потому что на доске ничего нет – ни матраца, ни одеял.

На окне решетки. Возможно, для того, чтобы мы не сбежали обратно в колонию. А зачем уходить из такого теплого, спокойного места, единственного в мире, где тебя никто не контролирует и никто не требует от тебя доклада? Надо быть настоящим идиотом, чтобы сделать это.

Два дня мы живем здесь, как короли. Прощайте, ветер, снегопад, холод, лед, собрания, партийные заседания. У нас в ящике стола один килограмм сахара, завернутый в старую газету, пятнадцать латунных пуговиц, тех, которыми крепятся погоны, срезанных старшиной Стражэ со старых военных шинелей и почти сто сигарет «Мэрэшешти» и «Карпаць» без фильтра (а ребята все бросают нам новые через окно).

Ленц приносит нам сахар из столовой, чтобы мы клали его в макароны и чай. Вечером он легонько стучит нам в окно, мы ему открываем, и он бросает сквозь решетки сахар, насыпанный в спичечные коробки. Часовые делают вид, что не замечают. Сегодня он дал нам флакон с ромовой эссенцией и лимон для нашего чаепития.

– Завидую вам, – шепчет Ленц. – Спите и едите по-царски.

– Если хочешь, дадим тебе тоже. Мы оставили и тебе чаю на донышке кружки, – говорит Костя, ухмыляясь.

Возле одной из ножек стола у нас стоит принесенный из столовой большой алюминиевый бидон с ручкой, примерно с пятью литрами чая. На столе у каждого по глубокой алюминиевой миске, ложке и тоже алюминиевой кружке.

После того, как мы съедим то, что нам приносит старшина Выртосу из столовой (он является и начальником охраны), мы хорошо вылизываем тарелки и ложки и наливаем в тарелки чай из алюминиевого бидона, добавляем немного ромовой эссенции, крошим туда хлеб, ждем, пока он не размокнет, и едим ложкой.