Китай. Искусство есть палочками - Полли Эванс Страница 31

Чуть поодаль от автострады на грязной площади торговали с лотков керамикой всех цветов и форм: глянцевые цветочные горшки, фаянс, яркие кружки, кракелированные вазы «под старину», кофейные сервизы, глубокие и мелкие тарелки. Около часа я просто бродила и смотрела на эту красоту. Такое впечатление, что сегодня у всех прочих иностранцев кроме меня хватило ума сюда не ехать. Время от времени мне попадались и другие зеваки, бродившие вдоль торговых рядов, но никто ничего не покупал.

Я подумала, что в таком случае владельцы лавок будут рады потенциальному клиенту, но они на меня не обращали никакого внимания, или, может быть, удивились моему появлению настолько, что лишились дара речи (правда, непонятно, почему в таком случае они не отложили в сторону чашки с лапшой, которую продолжали молча поедать).

Я выбирала чайники около часа, обращая внимание на множество параметров: ширину, форму крышечки, а еще надо было убедиться, что они глиняные и ничем не покрашены — я читала, что это все и есть составляющие качества. Наконец-то миссия завершена. Больше делать в Диншане было нечего, так что я снова села в старый скрипучий автобус и поехала обратно в Исин.

На автовокзале мне даже не пришлось ждать вместе с другими пассажирами. Возможно, служащий автовокзала присутствовал при моей попытке сесть в Уси не на тот автобус. Как бы то ни было, в этот раз он не оставил мне ни единого шанса ошибиться, поскольку еще до того, как турникеты стали пропускать пассажиров, едущих тем же рейсом, лично отвел меня в автобус и заботливо усадил у окна, потом что-то сказал водителю, и тот кивнул и дружелюбно мне улыбнулся. Я не поняла, что именно сказал мой благодетель, небось, что-нибудь вроде: «Очередная бледнолицая, страдающая географическим кретинизмом. Ты присмотри за ней, ладно?»

Все искренне старались мне помочь. Благодаря заботе сотрудника автовокзала и под присмотром водителя, я добралась до Уси, где сделала последнюю на сегодня пересадку на автобус до Сучжоу. Это был вонючий загазованный автобус, который каждые две-три минуты останавливался, чтобы подобрать желающих сесть или высадить кого-то. Через полчаса в автобус вошли две бабульки с котомками, причем одной из них было хорошо за восемьдесят. Поскольку свободных мест не было, то они уселись прямо на полу и оттуда вступили в перепалку с кондуктором.

Я решила, что они спорят из-за платы на проезд. Я не понимала слов, но, основываясь на сердитом тоне и решительных взмахах руки кондуктора, сделала вывод, что старушки пытаются сторговаться и заплатить только за один билет, раз уж им приходится сидеть на полу. Остальные пассажиры явно наслаждались сценой. Они с радостью присоединились к спору, громко выкрикивая свои комментарии и вставляя ремарки. Спор то и дело затухал, и на пару минут воцарялось молчание, а потом кто-нибудь из пассажиров снова встревал. Например, бойкий сморщенный старикашка с третьего ряда скорее всего кричал: «Нет, ты только глянь, ей же восемьдесят четыре, а она сидит на полу! Позор!» А может, он выкрикивал что-то типа: «Да бедняга, наверное, и встать-то уже не сможет, так и будет сидеть тут до конца своих дней, а ты еще требуешь, чтоб она заплатила по полной, стыдись!»

Остальные пассажиры заливались счастливым смехом, а троица начинала спор с новой силой.

Обратная дорога заняла пять с половиной часов. Учитывая, что до Диншаня я добралась за четыре с половиной, получается, что ради пары глиняных чайничков я в общей сложности провела десять часов в китайских автобусах. Я страшно устала. Но самое ужасное, как я сейчас понимаю, это, что чайники в сувенирных лавках ничем не отличались от тех, что я приобрела. Я купила ширпотреб, самые обычные, абсолютно непримечательные чайники. Вот облом!

На следующий день я планировала поехать в Чжоучжуан, симпатичный маленький городок, изрезанный каналами и мостиками, этакую крошечную Венецию. Герой, помнится, очень рекомендовал туда съездить. Но после марафона за чайниками я не нашла в себе сил снова сесть на автобус, а вместо этого весь день гуляла по знаменитым садам Сучжоу.

Сады эти были разбиты учеными, чиновниками и торговцами, которые переехали в Сучжоу, когда во времена династии Южная Сун император в 1127 году перенес столицу в соседний Ханчжоу, а также через пару веков, когда во времена Мин императорский двор обосновался в Нанкине. Сучжоу, помимо близости к столицам, привлекал торговцев и возможностью сколотить неплохой капитал, поскольку город являлся центром производства шелка. Пока бедняки потели в душных мастерских, богатеи велели озеленять территорию вокруг их домов.

В планировке сада нужно было достичь гармонии нескольких элементов: камней, воды, деревьев. Беседки строили таким образом, чтобы прекрасный вид открывался под любым углом, где бы ты ни сел. Дорожки мостили, чтобы ученый, гулявший по саду в поисках вдохновения, мог быть спокоен за свою обувь хоть в дождь, хоть в слякоть.

Я гуляла по самому маленькому из садов, носившему название Сад Мастера Сетей (Ваншиюань), где заботливые руки довели крошечное пространство до совершенства, и по Саду Скромного Чиновника. Голубое небо отражалось в бирюзовой воде прудиков, как и крыши беседок и кроны деревьев. Гуляя по мощеным дорожкам мимо речушек, бамбуковых рощиц, пагод и каменных мостиков, я задумалась о поэтах, которые приходили сюда в ожидании музы, и заключила, что у них были крепкие задницы. Сады эти прекрасны, спору нет, но не слишком удобны для посетителей. Сидеть здесь можно только на каменных скамейках. Да моя муза мигом задохнулась бы под гнетом тяжких мыслей о возможности заработать геморрой. Но, может, писатели в те дни отличались более крепким здоровьем, или же они приходили сюда со своими подушками.

Несмотря на неудобные каменные скамьи, сады привели меня в полный восторг. В Саду Скромного Чиновника в огромных бело-голубых фарфоровых чашах в зеленоватой воде плескались золотые рыбки; рядом с одной такой чашей красовалась надпись на корявом английском: «Рыбки плавают, веселятся». Ха-ха, интересно, как они узнали? Чуть дальше висели клетки с говорящими скворцами. Один из них, когда я проходила мимо, поздоровался по-китайски:

— Ни хао.

А второй пропищал:

— Хэллоу!

Боже, даже птицы пристают с приветствиями, подумала я.

Я вернулась в отель по узким улочкам, ведущим вдоль берегов извивающихся каналов, рядом с которыми притулились потрепанные домики; их жители, как в Венеции, сушили белье прямо за окном. Здесь царило спокойствие, хотя всего в паре кварталов раскинулись новые районы с неизбежными автомобильными пробками и современными торговыми центрами.

В одном из переулочков под деревянным стульчиком свернулся клубочком белый пес, чьи владельцы слишком буквально восприняли моду красить волосы — у несчастного животного уши и хвост были выкрашены в ядовито-розовый цвет.