Без мужика - Евгения Кононенко Страница 31

— И Нелька тоже встречается с французом?

— Нет, у нее датчанин! Ты представляешь? Дания! Там вообще никто не был!

Гелена вспомнила недавний розовый снег на Ярославовом валу, когда знакомая улица стала похожей на иллюстрации к «Снежной королеве». Радостное возбуждение, возникшее в связи с получением денег, прошло. Охватила влекущая зависть к новым измерениям чужой жизни.

— И где вы понаходили этих иностранцев?

— Кто где.

— И у всех все так хорошо сложилось?

— У кого как. Среди них тоже много жлобов. А главное — скряг. Но все равно, девчонки мир увидели, опыт приобрели. Можно искать дальше! Нужно, чтоб мужчины у тебя были, но к ним не надо относиться серьезно, — выдает свое жизненное кредо Яна. — Ой, чем же мне тебя угостить — ты же после работы!

У безалаберной Яны не нашлось ничего путного поесть, а угощать подругу банальной колбасой и ординарным сыром — это себя не уважать. Вот только чай с бергамотом может подойти. От Яны Гелена уходит затемно. Мечтательный искристый снег превратился в фатальный снегопад. Он летит в лицо, нервно бьется вокруг редких фонарей. Идти трудно, так много снега под ногами, а домой не хочется.

Пятнадцатилетний сын звонил ей на работу, что идет на день рождения. Она разрешила ему взять из супницы в серванте последнюю десятку, потому что сегодня вечером будет что положить туда вновь. Гелена проверила, на месте ли во внутреннем кармане деньги. Столько стоят духи, которые Роже подарил Яне после того, как они впервые… Артем тоже приносил раньше Гелене «Фиджи». Как обесценились некоторые вещи с тех пор, когда, после занятий на первых городских курсах иностранных языков, Гелену встречал не сомнительный кавалер, а уже законный муж. Тогда девочки завидовали молодой жене, молодой маме чудесного малыша, с которым по очереди сидели обе бабушки, пока родители учились в университете, на курсах, в аспирантуре… А теперь бабушки отказались от банально непочтительного внука с культовым для его среды плейером в ушах. Мать же Артема вообще вышла замуж за своего соседа, забрала его к себе, а свободную квартиру сдает посуточно разным сволочам. Когда Гелена, бывает, видится со свекровью, та ругает чужого, невыносимого и никчемного Матвеевича. Чтобы невестка оценила, на какую жертву пошла мать, чтобы хоть изредка подбрасывать сыну немного денег, лишь бы гонористая Гелена не выгнала к бесу уже три года как безработного Артема.

В ночном магазине Гелена купила кило сосисок и полкило ли верки для кота. А потом махнула рукой — один раз живем! — и взяла банку испанских оливок, датских мидий и бутылку французского вина. Хлеб дома должен еще быть. Впрочем, когда нет другой еды, его поедают тоннами. Так что купила и длинный багет, и заграничный кекс в целлофане. А еще — бутылочку соуса, виски и банку сладкой кукурузы. Один раз живем!

Муж, со своей койки, смущенно смотрит, как жена накрывает на стол. Гелена знает: он думает, дадут ли ему. Когда видит, что жена поставила на стол две тарелки, осторожно замечает:

— Сын на дне рождения, вернется сытый.

— Я знаю.

— Тебе чем-нибудь помочь?

— Принеси свечки, они на пианино.

Муж, пряча в сумраке счастливое лицо, выковыривает из подсвечника огарки, ставит и зажигает новые свечи. Сколько раз Гелена садилась ужинать только с сыном, беззаботно бросив:

— Папа весь день дома, он уже давно поел.

А сегодня она, хоть и вернулась поздно, решила накормить и его. Ого, вино! Еще и заморское!

— Ну а пробку ты сама не вытащишь, тут уж позволь мне! За что пьем?

— Не знаю…

— За твою зарплату?

— Это тривиально. За нашу давнюю молодость.

— Мы и сейчас молодые…

Артем продолжает разливать вино. Это их свадебные бокалы. Тогда, больше пятнадцати лет назад, разве они думали, что дойдут до такой жизни? Уже и забыли, когда в последний раз вместе садились за стол. Забыли и когда вместе ложились в постель. Они не ссорились, не ругались, просто однажды ночью, когда безработный муж обнял ее, Гелена раздраженно отрезала, что ей завтра на работу, она устала! Артем среди ночи перебрался на кушетку, где спал их сын до того, как перешел на диван в гостиную. И на следующую ночь Артем постелил себе на подростковой кушетке. С тех пор ему ни разу не намекнули, что он может вернуться. Но сегодняшний вечер плыл вне времени. Горят свечи, в хрустальных бокалах красное вино! Когда-то они были в Тбилиси, пили такой же необыкновенный напиток в ресторане «Дарьял» на проспекте Шота Руставели. Теперь, говорят, в Тбилиси холодно, нет электричества, нет воды и сам проспект полуразрушен. Что-то сейчас в том маленьком ресторане, где на стенах висели копии картин Пиросмани? Свечи оплывают, за окном снег. Звонит телефон, он берет трубку:

— Передай маме, что я выхожу, но мне еще полтора часа ехать.

Сын напомнил про его «второсортный» статус: «передай маме»… Он передает. Гелена улыбается.

— Ну что ж, мы успеем спокойно допить вино.

Свечи горят, догорают, их пламя вытягивается и дрожит. Снег, нападавший на подоконник снаружи, закрыл треть оконного стекла. Когда энное количество лет тому назад у них с Артемом все шло к этому впервые, он не был таким нерешительным… Его руки легли на плечи жены, лицом он зарылся в ее чудесные волосы. Все женщины мечтают о таких волосах. Сидят в парикмахерских, накручивают, травят их химикатами. Но все равно таких кудрей не получается. А у Гелены — свои, от природы. И божественный пепельный цвет, скрывающий первую седину. Сто лет они не целовались. Это все вино из долины Роны — или из долины Луары… Какой благородный хмель от дорогих вин! Скажи Гелена сейчас, что она устала, что ей завтра на работу, а он может себе лежать с утра до вечера, и Артем мгновенно отпустит ее. Но живем один раз — да, один!.. О, Господи, как она по нему истосковалась! Только взрослые люди знают что-то такое, чего не могут знать самые пылкие юные любовники. У Гелены с Артемом долгая память любви, их объединяет очень и очень многое. Солнечные дни были у них не только в юности. Когда начались перемены и все полетело в тартарары, Артему повезло устроиться в экспедиционную партию, работавшую в России, он уезжал надолго, но всегда возвращался с деньгами. Все вокруг копейки считали, а они жили более-менее, потому что хорошие профессионалы всегда выживают. А потом всех нероссиян из экспедиции выгнали, — у вас независимость, так, мол, и сидите себе сами. Артем пришел тогда домой чернее тучи. И что она могла сказать ему? В тот вечер за окном так же шел снег, как и сейчас. А сын, еще не лохматый, еще с детским голосом и без затычек в ушах, сидел над уроками в гостиной. Гелена с Артемом обнялись тогда крепко, как никогда. И дрожь их объятий говорила, что все беды мира можно одолеть, если Мужчина и Женщина вместе.

Свечи из гостиной осторожно плывут в спальную. Объятия становятся значительными и трагическими. Когда-то их супружеская любовь была игривой и задорной, и, казалось, так будет всегда. «Сие есть блуд!» — в соответствующий момент Артем строил из себя пуританина, и они хохотали, прикрывая друг другу рты ладонями, чтоб не проснулся сын в детской кроватке, которую потом сменила подростковая кушетка. Одна свеча догорела. А другая еще горит, хотя зажигали их одновременно. Все происходит так хорошо и так горько. «Словно в последний раз!» Нет, нет, нет, не в последний, не в последний! Никогда не бывает в последний!.. Гаснет и вторая свеча. В окно заглядывает яркий фонарь, окруженный туманными снегами. Считается, что в такие минуты обо всем забываешь. Нет, наоборот, — все схватываешь острее. И запоминаешь навек. И снег, что мечется за окном. И дым, что завис над подсвечником. И слезы на запавших щеках мужа. Он, бывало, неделями не брился. А сегодня — лицо выглядит как прежде… Только похудел. Выпирают плечевые кости. Снег идет… И где этот сын, уже бы должен быть дома… Впрочем, хорошо, что сейчас его нет. Пусть придет через пятнадцать минут. А снега мечутся, и дым над подсвечником стоит, и слова любви такие надрывные… Да, это любовь, любовь…