Тебе не пара - Род Лиддл Страница 31

Короче, вот потому-то я здесь, думаю о том о сем, просто летаю вокруг люстры в гостиной. И дел опять-таки хватает, то с одним разобраться, то с другим, благо дома пока никого.

Без моего присмотра Триша, я думаю, потеряет пяток-другой, не меньше, из двадцати семи наших недорослей. По правде говоря, мы утром поцапались. Я ей говорю, слушай, не напрягайся, чем тебе здесь не Флайворлд безо всяких ©: куда ни глянь, повсюду дерьмо, у них ведь ребенок только что родился, этим людям сейчас не до общепринятых санитарно-гигиенических норм, хотя, быть может, и временно. А Триша грустно так покачивает своим симпатичным хоботком и говорит, что не в дерьме дело-то, а в том, чтобы выбраться вместе, всей семьей; тебя, мол, Клайв, с некоторых пор вообще ни хрена не радует; ты на ребят погляди, как они все разжужжались у окна — им же не терпится поехать.

И в самом деле, малыши Жермен с Брайони и бедный дурачок Эдмунд, ну карлик карликом, бьются головой в стекло, в лепешку расшибиться готовы, лишь бы проникнуть наружу, только и слышно: бац-бац-бац. Они ведь, глупенькие, не соображают ничего. По моим понятиям, шансы остаться в живых после посещения Флайворлд© у них ничтожные, самое большее один к двадцати, а у Эдмунда один к ста. Но Триша уперлась, так что мы с ней перебрасываемся ядовитыми, до жути изматывающими репликами вплоть до наступления опасной тишины, а потом они все вываливаются, визжа от радости, наружу через вентиляционную решетку за газовой колонкой, и в доме становится тихо.

Что ребят завело, помимо обещанного праздника дерьма, так это возможность увидеть первое появление комаров-толстоножек. Как гласит народное предание, существо столь нескладное, тяжеловесное и бестолковое, как комар-толстоножка, по законам физики летать никоим образом не может. Эта нелепая черная несущая система, снабженная двумя парами удлиненных хромых лапок и парой вялых щупалец, должна по всем правилам тянуть их вниз, к земле, что равносильно эволюционному исчезновению. Они и впрямь летают не особенно хорошо, редко поднимаются выше крапивных зарослей. При взгляде на них кажется, что их вот-вот настигнет возмездие в образе крылатого хищника, малиновки или дрозда, а может, просто земное притяжение шибанет — и конец тогда комарам-толстоножкам, исчезнут еще на год. Но как-то они все же справляются, толстоножки.

Ребята рвутся поглядеть на такое дело, играют в толстоножек по всему дому, хихикая, камнем падают на ковер с диванного подлокотника. Теперь им это зрелище живьем подавай. Понятно, что другой такой возможности у них скорее всего не будет.

Они, я полагаю, надеются, что удастся как-нибудь завязать беседу или, может, автограф попросить, и в этом ничего такого нет, ведь толстоножки народ простой, не важничают и на контакт идут легко, чего не скажешь о большинстве наших многочисленных родных и близких, об этих заклятых врагах, которые ездят в отпуск по дешевке, оторваться среди безумных, безвкусных наслаждений Флайворлда©, в окружении зазывал и разноцветных шариков.

Значит, дело было так: познакомились мы с Тришей во Флайворлде© во время последнего, отчаянного всплеска вакханалии, прямо перед началом долгой осенней спячки. Там она и нарисовалась, за самыми воротами: эдакое пляшущее в воздухе видение, облепленное эфемерным роем только что вылупившихся полуобморочных веснянок. Те со своими мягкими крылышками-паутинками никаких надежд, по правде говоря, не подавали, а Триша вилась себе над ними, элегантно выписывая не то эллипс, не то трапецию — эта фигура впоследствии стала такой знакомой и в конце концов начала необъяснимым образом раздражать. Пьяные от желания, мы полетели прямо ко мне домой, и скоро детки уже поспевали в большом ломте сырой ветчины, который завалился за холодильник и там потихоньку доходил до кондиции. Бурное, черт побери, было времечко, что да, то да!

Возможно, воспоминание о нашей первой встрече отчасти и вызвало бурю сегодня утром. Она считает, что я стал домоседом, зациклился на этом доме, полностью настроился на его ритм: тут тебе и нередкие вторжения опасных незваных гостей, и волнения по поводу разрастающегося паучьего племени — появление ребенка только усугубило проблему, — и, разумеется, уклад жизни наших милейших хозяев. Помимо еды в избытке, с пищащим младенцем в нашем быту появились новые возможности для размножения (каковыми я, в силу неких причин, не чувствую желания воспользоваться — по-видимому, из-за усталости). Не скажешь, однако, что пополнение в семействе относительно облегчает жизнь. Беда в том, что перемены наши заметны извне, равно как и снизу. Всевозможные детские запахи окутывают весь дом, просачиваются вниз и за угол, ежедневно притягивая бездну пришельцев с недобрыми намерениями, впрочем, не таких уж опасных, как правило. Например, классический образчик неполноценности — синие падальные мухи: напрочь лишенные интеллекта, они влетают прямиком в паутину (мириады таких ловушек украшают теперь каждый уголок кухни, гостиной и связывающего их коридора); а то забредет порой неповоротливая ранняя оса из большого гнезда на чердаке, сдуру вообразив, что уже лето, поскольку чертово отопление постоянно врублено на всю катушку. Да нет же, идиотка, это тебе не июль. До чего эти осы доверчивы — по правде говоря, ничем не лучше расфуфыренных, бестолковых муравьев.

Но что действительно беспокоит все сильнее, так это ситуация внизу, в районе пола. Щетинохвостики барахтаются в липкой гадости вокруг раковины, черные и рыжие тараканы прячутся за плитой. По загаженным меламиновым покрытиям бегают черные муравьи в поисках просыпанного сахара и детского питания. Жуки-придурки, и те повылезали из сырой серой почвы, из-под камней и захватили власть в затхлой прохладе кладовки. Я им, этим громадным вонючим существам, пытаюсь просто и доходчиво объяснить: ничего вам тут не обломится, одно дерьмо, так что, ребята, валите все в сад, вам же лучше будет. Но жуки способны унюхать улитку за сорок шагов, от них не скроешь блестящие, словно усыпанные драгоценностями, беспорядочные дорожки, что тянутся от входной двери к подвалу и кухне. Жуки лишь машут мне своими толстыми хвостами и говорят на своем грубом, примитивном садовом жаргоне, а те че за дело, мошкара, ты ваще заткни хлебало.

Помимо вновь появившихся пауков, даже элементарное передвижение по дому превращающих в хитроумную задачу — особо отмечу обалденно страшного tegenaria gigantea, обосновавшегося теперь в осыпающейся штукатурке трещины слева от кухонного окна, рыкающего, истекающего слюной и изрыгающего жуткие проклятия, шустро снуя по своей липкой смертоносной паутине, а временами просто сидя там в ожидании, перекосив морду и злобно раззявившись, — так вот, помимо всех этих дел, изменения происходят и с людьми, причем речь тут не только о довольно обыденном пришествии сына человеческого.

Дело в том, что в воздухе сгущается некая энтропия, и это не просто голое подзрение.

То есть все мы, черт побери, благодарны им за беспорядок — следствие явного упадка сил, когда человека не хватает даже на то, чтобы хлебные крошки смести. В конце концов, рай — это бардак в доме. Но проблемы с этими людьми есть, и проблемы серьезные.

Дело в том, что мужчина, кажется, сходит с ума.

Раз вечером я наблюдал, как он гонялся на четвереньках по полу гостиной за парой вполне миролюбиво настроенных тараканов. Ждал их появления, а когда они выползли, бросился на них, да еще, с молотком, чтоб его. Спрашивается, зачем из пушки по воробьям стрелять? Я закричал, чтобы предупредить их, но поздно, слишком поздно. Еще одна лепешка коричневой дряни на ковре, и только. Он и на этом не остановился — сразу же ринулся на щетинохвостиков; правда, тут ему меньше повезло.