Амрита - Банана Есимото Страница 31

Из дневника:

«Сейчас я валяюсь на кровати и пишу дневник. В другом углу комнаты спит мой брат. Когда я прислушиваюсь, то слышу его сонное дыхание.

В комнате темно. Только горит ночник в изголовье кровати.

Из темноты доносится шум деревьев и шелест волн. Как будто мы с братом ночуем не в доме, а на улице.

Ночь полна звуков. Огромные, пугающие звуки. Стоны и шорохи.

Но в комнате царит тишина.

Лицо спящего брата – светлое пятно на подушке.

Красивое лицо. Красные губы, высокий нос.

Я лежу и думаю о жизни.

Совсем недавно я прочитала одну книжку про жизнь у моря, написанную будто специально для меня. Называется «Подарок моря» Энн Морроу Линдберг. Теперь вот подделываюсь под стиль этой книжки. Прямо как дурочка.

Последний раз я вела дневник во время летних каникул в четвертом классе. С тех пор такими глупостями не занималась. Но месяц назад вдруг снова стала записывать все подряд. Сама не знаю почему.

Будем считать это милой прихотью. Иногда я записываю события, которые произошли со мной за день. А иногда просто не могу заснуть, поэтому пишу, что в голову взбредет.

Наверное, на подсознательном уровне я чувствую потребность записывать то, что происходит с моим братом. Но мне неприятно об этом думать. Как будто я одна из тех мамочек, которые фиксируют каждый писк своего драгоценного чада в надежде на его будущую мировую известность.

Однако нужно помнить, что между тем, что мы думаем, и тем, что говорим, всегда остается зазор – некое расстояние, которое невозможно преодолеть. Аналогичный зазор существует между моим текстом и мной самой.

Если уж ведешь дневник, нужно быть предельно искренним – это скорее общее правило, чем мое мнение. Приукрашивать действительность в дневнике только потому, что на деле она тебе опостылела, – гадко.

Вот, например, какой-нибудь достойный человек, скажем, спасатель по профессии, одним прекрасным утром стоит на каком-нибудь перекрестке и ждет светофора. Прямо перед собой он вдруг замечает самую сексуальную в мире девушку. И у этого человека на эту девушку встает. Вечером он возвращается домой к ни с того ни с сего устраивает нагоняй своей маленькой дочке, а потом, разговаривая с женой, вдруг понимает, что, да, в мире существует самая настоящая любовь. И все это – один и тот же герой. Все эти смешанные чувства, все эти метания… Кому они, спрашивается, нужны? Мы, люди, любим (и наш спасатель, кстати сказать, тоже не исключение) последовательные истории со счастливым концом. Мы хотим определенности, хотим разобраться, хорошие мы или плохие. Вот на это и уходит все наше время.

Странно, однако…

Впрочем, неважно. Я взялась за дневник только потому, что здесь у меня образовалась куча свободного времени. Должна же я себя хоть чем-то занять. К тому же недавно я слышала одну интересную историю про дневники.

Одна моя подруга, когда ей исполнился двадцать один год, переезжала на новую квартиру. После смерти отца она жила вдвоем с мамой, но мама вышла замуж во второй раз, и они решили разъехаться. Короче, она собирала вещи, а мама ей помогала. Попутно они наводили порядок в кладовке и шкафах.

Занялись и отцовскими вещами, которые пылились в шкафу с тех самых пор, как отца положили в больницу. Среди вещей была тяжелая кожаная сумка. «Твой отец попросил выкинуть это, но у меня рука не поднялась. А открывать ее я постеснялась», – сказала ей мама. Вдвоем они открыли сумку и обнаружили внутри стопку тетрадей – это были дневники отца, которые он начал вести еще старшеклассником и вел до тех самых пор, как начал работать в компании. В последней тетрадке он описывал свою встречу с мамой моей подруги. Описывал свои чувства к ней, свою любовь.

Подруга сказала, что теперь перед сном она иногда читает папины дневники. «Знаешь, это почти как роман…» – сказала она.

Интересно, что всю жизнь отец был для нее только лишь отцом. Она толком не знала, что он за человек, чем он живет. Это оставалось за кадром. Но после смерти, сойдя со страниц своего дневника, отец предстал перед ней в новом образе, словно для того, чтобы помочь ей начать новую жизнь.

С нами случаются вещи, которые нельзя предугадать, но которые предопределены от начала и до конца.