Maserati бордо, или Уравнение с тремя известными - Азарий Лапидус Страница 31

Ресторан «Ноа» был пуст, как и большинство модных ресторанов города в это время года. Тем не менее Олег попросил метрдотеля проводить нас в VIP-зал.

– Странно как-то устроена жизнь в нашей стране. В любом заведении, начиная от публичного дома до заводской столовой, имеется VIP-зал, – произнес я.

– Ничего странного в этом нет. Люди столько лет имели одинаковые возможности, что теперь ищут любой повод, чтобы отличиться друг от друга. Вот долго ли это продлится, вопрос?

– Думаю, долго. Помнишь историю с Моисеем, который водил евреев по пустыне сорок лет, пока не умер последний человек, живший с духом раба. Так и здесь – пока не выветрится из людей показная необходимость демонстрировать свое преимущество.

– Думаю, ты прав, – сказал Олег и толкнул дверь в зал.

Моему взору предстала небольшая комната без окон с одним столом и диванами, стоящими вокруг него. На стене висел плазменный телевизор. Меня посетило странное ощущение, которым я решил незамедлительно поделиться с другом.

– Знаешь, подобное помещение больше подходит какому-нибудь борделю, чем модному фешенебельному заведению, каковым хочет казаться «Ноа».

– Возможно, ты и прав, но мне здесь нравится! – ответил Олег и принялся деловито изучать меню.

Как обычно во время наших встреч, заказали водки. Для начала очень интеллигентно – граммов триста. Это уже стало традицией – начинать с трехсот граммов, потом добавлять еще двести, а потом два раза по сто. И в целом получалось неплохо. Олег один из немногих моих близких друзей, с кем мне было комфортно выпивать, ведя нескончаемые беседы о смысле бытия, больше тридцати лет. За это время мы совершили эволюционный цикл по спирали с возвращением на исходные позиции.

Начинали мы студентами с дешевой водки, освоили вина, виски, коньяки и вернулись уже достаточно обеспеченными людьми все к той же дешевой водке, правда, в очень дорогих заведениях. За те деньги, которые мы сейчас платили за одну бутьшку водки, во времена нашей юности можно было купить несколько ящиков этого отнюдь неблагородного напитка.

Выпили, конечно, за Новый год, потом за наших друзей.

– Ну, рассказывай, – произнес Олег и пристально посмотрел на меня.

– А чего тебе рассказывать? Все в порядке. – Я решил не начинать разговор, потому что толком не представлял, что следует открыть приятелю, а что оставить в секрете.

– Не обманывай! Я же вижу, что-то тебя тяготит. Не хочешь говорить – не надо. Но я понимаю, что тебе нужны чьи-то уши. Я готов выслушать, если тебе это надо. Нет – значит, так тебе будет лучше!

– Ты как всегда прав! Я не хотел ничего рассказывать тебе, потому как считаю, что грузить близких своими проблемами не следует. У тебя и своих достаточно!

– Прекрати, зачем же тогда друзья существуют? Для того чтобы водку вместе пить? Нет, это не так! Рассказывай мне ровно столько, сколько ты считаешь возможным.

Я медленно начал:

– Да, собственно, ничего нового и не произошло. Просто я в конец запутался со своими женщинами. Ты знаешь, с кем я сейчас живу?

– Конечно, с Викторией! – с возмущением бросил Олег, давая мне понять, что вопрос ниже пояса. Как это он может не знать, с кем живет ближайший друг?

– А вот и не угадал. С Ольгой!

– Ну ты даешь! – только и смог произнести удивленный друг.

– Вот именно, за десять дней кардинально поменял жизнь. Перед Новым годом ты желал мне счастья с Викторией, а сейчас должен пожелать того же с Ольгой.

– Нет, я желаю счастья лично тебе, в первую очередь тебе! Я уже привык, что вокруг тебя женщины меняются, как в почетном карауле. Но чтобы так часто, даже не ожидал…

– Я и сам не ожидал. Но главное то, что сегодня я почувствовал, что опять хочу Викторию.

Олег странно посмотрел на меня и, как мне показалось, сделал попытку отодвинуться как от опасно больного.

– Может, ты нездоров? – с сочувствием спросил он.

– Конечно! Ты знаешь, Авиценна, будучи величайшим доктором в истории человечества, считал, что любовь – это болезнь мозга. Мне кажется, у меня именно эта болезнь. И чем дальше, тем больше она прогрессирует!

– Я не доктор, но могу тебе сказать следующее. Каждая новая попытка найти себя все дальше удаляет от достижения идеала. Ты узнаешь что-то новое, может быть даже лучшее, отличающееся от того, с чем тебе приходилось сталкиваться прежде. И именно это заставляет забыть то хорошее, что было частью твоей жизни. А как ты знаешь, лучшее – враг хорошего. В итоге у тебя не будет ни лучшего, ни хорошего! Вот так!

– И что же мне делать? – спросил я друга с надеждой, как крошка-сын у отца.

– Не знаю! Я бы на твоем месте упал к ногам Вики и попросил ее вернуться. Мне она очень нравится. И главное, ты, общаясь с ней, прямо расцвел.

– Спасибо, – процедил я и подумал, что легко Олегу давать советы в амурных делах, прожив более тридцати лет с одной женщиной, с которой он познакомился еще в институте.

Без энтузиазма допили взятые триста грамм. Продолжать не хотелось. Не было настроения. Попрощались на улице и расселись по машинам. И только тут я сообразил, что у меня до сих пор отключен мобильный телефон. При входе в Дом правительства я отключил его, следуя инструкции. Потом, видимо, пытаясь избежать нежелательных разговоров, забыл включить. Но сейчас уже около трех. Ольга определенно уже проснулась и наверняка потеряла меня из поля зрения. Я включил телефон, и тут же раздался звонок.

– Дорогой! – заверещала трубка. – Куда ты подевался? Я уже два часа пытаюсь с тобой связаться, и все бесполезно! Я проголодалась. Давай сходим поедим.

– Я уже пообедал.

Образовалась пауза, через несколько секунд голос собеседницы задрожал:

– С кем? – спросила она и тут же поняла неправомерность такого вопроса: – А как же я?

– Не знаю. Если хочешь, могу заехать в «Седьмой континент» купить салатиков, паштетов и какой-нибудь нарезки.

– Я не хочу готовить, – все так же плаксиво произнесла Ольга.

– Ты считаешь, что разложить готовые салаты – это сложно? – В который раз за сегодня я вспомнил Викторию, которая все делала с энтузиазмом и сноровкой. – Ну и сиди тогда голодной!

– Почему ты мне хамишь? Чем я провинилась перед тобой?

Я задумался: а ведь правда Ольга ни в чем не виновата. Просто мне не хочется идти домой и видеть ее, но это моя проблема. Мне опять, как часто бывало раньше, стало неловко. Помимо желания я начал оправдываться.