Седьмой дневник - Игорь Губерман Страница 31

в гораздо лучшем настроении.

* * *

Я медленно кропаю книжку новую,

себя я день за днём над ней гублю,

а после я её – уже готовую —

спокойно и привычно разлюблю.

* * *

Не знаю, как на свете том,

но твёрдо знаю, как на этом:

всё, что оставил на потом,

уносят с дружеским приветом.

* * *

Невозможна житейская драма,

где гуляют роскошные хахали,

чтобы там не втемяшилась дама

и чтоб даму по ходу не трахали.

* * *

Я думаю, что истинный философ

живёт и прозябает незаметно,

подкапливая тихо тьму вопросов

и к Богу адресуясь безответно.

* * *

Любовь – таинственная смута,

она чревата чудесами:

день улетает, как минута,

секунды тянутся часами.

* * *

Когда уже покой заслужен

и годы нам легли на лица,

мы начинаем видеть хуже,

чтобы на зеркало не злиться.

* * *

Я жил весьма, совсем, отнюдь не строго,

но строго за своей следил судьбой,

боялся потому что я не Бога,

а тягостной вражды с самим собой.

* * *

Слова ко мне текут исподтишка

и прыгают из памяти, как белки,

сливаясь в облик нового стишка,

готового для чистки и отделки.

* * *

Народ желает сильного царя —

чтоб доблестный он был и удалой,

и вскоре долгожданная заря

закатом обращается и мглой.

* * *

Да, мир наш сочинён довольно скверно,

однако в отношении тюрьмы

кивать на Божий замысел неверно —

её уже придумывали мы.

* * *

Разглядывал на улице прохожих,

неспешно поджидая домочадца,

и много среди них нашёл похожих

на тех, с кем я стараюсь не встречаться.

* * *

Подлянки от любых я жду властей,

с еврейским генетическим недугом

родился я, и сводку новостей

смотрю с уже заведомым испугом.

* * *

Стоят на горизонте времена

душевных и физических контузий,

и будущая дикая война

затопчет поле нынешних иллюзий.

* * *

К нам годы приходят с подарками,

и я – словно порча прилипла —

хочу кукарекать, но каркаю —

надрывно, зловеще и хрипло.

* * *

Меня поили русские ключи,

меня медвяный воздух обволок,

весь век я пролежал бы на печи,

поплёвывая в низкий потолок.

* * *

Стишки читать порой так неохота,

испытывая чуть не отвращение,

что если б у меня была пехота,

я мигом бы очистил помещение.

* * *

Ещё горит мой уголёк,

ещё любезна мне свобода,

и от кончины я далёк,

как декабристы – от народа.

* * *

России чудо нужно было:

чтобы лжецы не лгать поклялись,

чтобы гавно куда-то сплыло,

и чтоб рабы с колен поднялись.

* * *

Идея – бабочка в ладонях:

посмотришь – радуется глаз,

но и в совсем пустых погонях

бывал я счастлив сотни раз.

* * *

Бездельник я. Моя работа —

своё безделье соблюдать,

чтобы в меня безвидный кто-то

вливал пустую благодать.

* * *

Смотрю на Божий мир я исподлобья —

то гибельно повсюду, то опасно;

однако если мы – Его подобья,

то ждать Его сочувствия – напрасно.

* * *

Когда порушены все вехи

и знаки верного пути,

то можно только в чистом смехе

себе спасение найти.

* * *

Про то, как одинок, напоминание

является болезненно и вдруг;

взаимное меж нас непонимание —

хронический таящийся недуг.

* * *

Во тьме надеждой тихо позваны,

мы спим и счастливы, как дети,

но цвет надежд обычно розовый

и растворяется при свете.

* * *

Напрасно я Маркса держал в недоверии,

теперь отношусь с пониманием:

вот нынче повсюду избыток материи,

но всюду хреново с сознанием.

* * *

Бумага тоскует по буквам,

и найдена верная нота,

мешает лишь издали стук нам:

костлявая ищет кого-то.

* * *

Мы днём кишим, и прибыль на уме,

успеха варианты и детали,

а совесть к нам является во тьме,

чтоб мы в зануду тапком не попали.

* * *

Былое живо в нашем хворосте,

ещё гуляют искры в нём,

и только старческие хворости

мешают нам играть с огнём.

* * *

Мне очень симпатичны доктора

и знаний их таинственное царство:

порой не понимают ни хера,

но смело назначают нам лекарство.

* * *

Вчера возле камней, навеки слившихся,

где связано узлом несчётно судеб,

толпился я в густой толпе молившихся,

Его благодаря за всё, что будет.

* * *

Блажен ли одинокий нелюдим?

За завтраком один, в обед и в ужин…

Лишь он один себе необходим,

но чаще он и сам себе не нужен.

* * *

Присущий всем евреям дух сомнения

ни Богом не дарился, ни природой;

похоже, он идёт от поколения,

ушедшего в пустыню за свободой.

* * *

Кончается никчемная карьера,

меняются в душе ориентиры,

мы делаемся частью интерьера

своей благоустроенной квартиры.

* * *

Про гибельную пагубу курения

врачи не устают везде писать,

и я стою на той же точке зрения,

но глупо из-за этого бросать.

* * *

От помеси вранья и суесловия,