Круглые кубики - Анна Мосьпанов Страница 31

Студенты, получившие письмо, не знали мистера Олега Вещего, хотя и проходили в школе А. С. Пушкина, и сделали из письма самолетик, который отправили прямо в космос. Или использовали по другому назначению.

Мистер Руставели проделал точно такой же фокус, дав адрес другой студенческой общаги в другом конце Англии…

Много позже ребята прочитали, что в Англии процветает новый вид мошенничества, основанный на удивительном легкомыслии английских коммунальных служб. К тому времени Витя с Ревазом и товарищами открыли свое дизайнерское бюро, занимающееся оформлением интерьеров жилых помещений, и зарабатывали очень неплохие деньги.

Не сговариваясь, подняли древнюю бухгалтерию, хранившуюся все эти годы в специальных папках, и перевели удвоенные суммы от имени мистера Руставели, мистера Вещего и прочих исторических особ на счета коммунальных служб. И, наконец, спустя много лет, смогли спать спокойно. Лучше поздно, чем никогда.

Сам Витька потом с упоением вспоминал первые шаги в Лондоне, тот самый ветхий дом, с которым было связано столько забавных воспоминаний, и их удивительное, почти мушкетерское братство.

Дом находился в очень криминальном районе, славившемся высоким уровнем преступности, бесконечными разборками между этническими кланами и практически свободной продажей наркотиков.

Район был действительно гадкий, но, как любил говаривать Ревазик, вычитавший эту фразу в каком-то историческом романе: «За неимением гербовой пишем на простой». Не до жиру было. Помимо жуткого состояния самого здания – полусгнивших ступеней, осыпающихся потолков и пришедшей в негодность много лет назад системы коммуникаций, у этого дома был еще один существенный минус. Точнее, два минуса, которые значительно усложняли сдачу подобного жилья.

Первым минусом был небольшой домик, стоящий рядом с пристанищем вещих олегов и шота руставели. В этом самом соседнем домике произошло очень странное самоубийство. Человек повесился. И вроде бы болтали, что совсем не самоубийство это было, что несчастный никак не мог самостоятельно затянуть петлю из того положения, в котором его нашли.

И местные жители – бедные малообразованные выходцы из бывших английских колоний – боялись даже приближаться к неприятному строению. Якобы звуки оттуда по ночам слышались странные. И плакал кто-то, и кричал. Дом много месяцев стоял с заколоченными окнами, и все соседи обходили его за версту. Заодно и близлежащие дома пользовались нехорошей репутацией.

Витя с товарищами, дом которых непосредственно соседствовал с домом самоубийцы, были не робкого десятка. И, разумеется, не могли отказать себе в удовольствии испытать собственную смелость.

К тому же в целом все пятеро юных дизайнеров позиционировали себя как агностики. Что такое агностицизм, думаю, никто из них толком не знал, но уж больно слово красивое. Нравилось им очень это слово. Агностики и все тут. Почти как брокеры, только на «а». Ревазик, правда, долго не мог запомнить термин и называл себя акустиком, но его вежливо и корректно поправляли. Неродной язык у человека. Чего уж.

Однажды вечером пятеро «агностиков» отправились к нехорошему дому. И решили проникнуть внутрь. Зачем? На этот вопрос вменяемого ответа не существовало. Молодые были и дурные.

Подошли к дому. Небо было совершенно беззвездным. Кромешная темнота, и завывающий пронизывающий осенний ветер. Решили как культурные люди постучать. И вдруг все пятеро совершенно трезвых, необкуренных молодых людей услышали ответный стук. Из заколоченного дома, который много месяцев стоял пустым.

Как добежали домой, ребята не помнили, но подходить к нехорошему месту зареклись. И если бы на этом приключения, связанные со странным домом, закончились.

Вторым фактором, долгое время мешавшим хозяевам найти новых квартиросъемщиков, было наличие в непосредственной близости от дома достаточно крупного кладбища. Ни один нормальный человек не хотел жить в старой, рассыхающейся лачуге, окна которой выходили на погост. Есть в подобном соседстве что-то зловещее, обреченное. Но разве это может оттолкнуть в двадцать с небольшим лет, когда у тебя все равно нет вариантов снять что-то более приличное?

Жили ребята тем не менее весело. Среди гостей, наведывавшихся в злополучный дом, кого только не было. Посетители были такие же нищие и неприкаянные, как и хозяева, но финансовые сложности с лихвой компенсировались задором и юношеским оптимизмом. И каждый верил в то, что все обязательно получится, и он поймает свою жар-птицу, и сделает карьеру в этом роскошном городе, и заработает денег, и будет счастлив. Пусть не сейчас, но чуть позже. Главное – верить.

Одним из постоянных посетителей был молодой человек с Ямайки. Чем занимался этот парень, толком никто и не знал. Кажется, был начинающим музыкантом. Еще он исповедовал культ вуду, что представлялось всем невероятно таинственным и завораживающим.

Кто уж там из гоп-компании уговорил этого юношу отвести всех ночью на кладбище, чтобы по всем правилам совершить обряд, я не знаю. Нормальному человеку в здравом уме такое бы и в голову не пришло. Но так то – нормальному! Пятеро проходимцев, о которых идет речь, включая моего собственного брата, нормальными в общечеловеческом понимании никогда не были – может быть, именно поэтому и добились они в этой жизни того, чего добились.

Перед выходом Витька позвонил нам. Трубку снял муж.

– Миха, а Мика спит? – Витьке не терпелось немедленно поделиться возникшей идеей.

– Мика не спит. Привет, Витюш! – обрадовался муж. – Чего не звонил давно? Чего возбужденный такой? Случилось что?

– Случилось, случилось, я тебе потом расскажу. Дай Мику скорей, я опаздываю на кладбище, – тараторил Витька. – Там без меня могут начать.

Муж охнул и молча протянул трубку мне. Выражение лица у него было совершенно непроницаемое.

– Мика, здорово! Жаль, тебя с нами нет. Я на кладбище опаздываю, – услышала я знакомый Витькин речитатив.

– Куда-куда ты опаздываешь?! Туда, насколько я знаю, все вовремя приходят. А некоторые даже раньше срока, без очереди. – По голосу брата было понятно, что все живы, но ощущение от разговора складывалось очень и очень странное.

– Мы собираемся попробовать вызвать духов. Вуду, слыхала о таком? Ну все, Мик, я побежал, потом позвоню и расскажу все в подробностях. Круто будет! Я уже предвкушаю.

И, не дав мне ответить, Витька отключился.

– Засекай время, – пробормотал муж, отвлекаясь от медицинского журнала. Он весь вечер готовился к какому-то важному докладу, и Витькин звонок выбил его из колеи. – Часа через полтора эти храбрецы будут звонить сюда снова с просьбой выписать им что-нибудь успокоительное. Чтобы по ночам спать могли после встречи с прекрасным.

– Под прекрасным ты понимаешь вуду?

– Увидишь, – загадочно хмыкнул муж и углубился в чтение.

Все произошедшее после Витька пересказал нам ровно через два часа. У него зуб на зуб не попадал, его трясло и колотило. Муж заперся в ванной и долго-долго о чем-то беседовал с моим перепуганным насмерть героем-дизайнером и его товарищами. Закончив разговор, вышел ко мне и пробормотал: