Однажды в Америке - Гарри Грей Страница 31

Я изложил в хронологическом порядке, как мы отобрали бар «У Толстяка Мо» у одного типа по прозвищу Бенни Лодырь. Проблема с Бенни состояла в том, что он был лодырем с плохим характером. Бенни мошенничал и покупал виски и пиво из недозволенных источников. Несколько раз мы его предупреждали, чтобы он брал товар у наших дилеров, но Лодырь упорно предпочитал обращаться к продавцам с сомнительной репутацией. Не раз случалось, что упившиеся вдрызг клиенты слепли от его дрянного древесного спирта, и некоторых потом вылавливали мертвыми из сточных канав Ист-Сайда. А еще одной проблемой была его жена Фанни, та самая маленькая пухленькая Фанни, которая много лет назад жила на одном этаже со мной. Я смеялся, вспоминая нашу встречу в туалете. Я описал ее брак с Бенни Лодырем. Она была слишком хороша для него. Дело кончилось тем, что он сломал ей нос, а сам спутался с какой-то малолетней шлюшкой. Тогда мы потеряли терпение и навсегда изгнали его из нашего общества. Мы отправили его в далекую и дикую «Страну борща».

Я в подробностях описал, как мы возвращались потом домой по шоссе номер 17. Патси сидел за рулем, а Косой находился в музыкальном настроении. Привычным жестом он постучал по ладони гармоникой и мечтательно начал наигрывать что-то необычное. Макси посмотрел на него удивленно и спросил:

— Что это ты играешь, Косой?

Хайми пожал плечами:

— Не знаю. Просто играю то, что чувствую. Какую-то мелодию, которая вертится у меня в голове.

Патси иронически заметил:

— Никак второй Ирвинг Берлин объявился.

Косой проигнорировал его замечание и продолжал играть. Инструмент зазвучал, как орган, исполняющий кантату Баха. В нем было что-то религиозное. Он все играл и играл, милю за милей, пока нас всех не охватило траурное настроение.

Тут меня осенила внезапная догадка. Я взглянул на Макси. Я почувствовал, как одна и та же мысль пришла нам в голову.

— Косой перекладывает последнее путешествие нашего Бенни на музыку. Это здорово, а, Макс? — сказал я.

Макс наклонился ко мне и полушутя произнес:

— Ты у нас мастер на слова. Попробуй сочинить что-нибудь на этот случай.

Я достал карандаш и маленький черный блокнот. Я почувствовал, как меня пропитывает меланхоличная музыка. Понемногу я начал набрасывать слова, которые, на мой взгляд, подходили к этой мелодии. Когда я закончил, мне показалось, что я чувствую ее вкус на языке, настолько она была мне знакома. Я протянул блокнот Макси и шутливо бросил:

— Оцени мою школьную лирику.

Макси начал низким голосом напевать написанные мной слова под музыку Косого:

На свете жил лодырь по имени Бенни,

Он совести не имел ни на пенни.

Однажды в прекрасный июльский денек

Решили ему преподать мы урок.

И вот повезли мы его прогуляться

В ту землю, где любят борщом угощаться.

«Приехали». — «Где мы?» — спросил у нас Бенни.

«В прекраснейшем месте для сна и для лени».

Мы сделали дело и едем обратно,

А где теперь Бенни, увы, непонятно.

«Куда же пропал он, несчастный мой Бенни?» —

Со смехом спросила счастливая Фэнни.

Не знаю почему, но воспоминания об этом мрачном случае и нашей песенке вызвали у меня приступ смеха. Я бросил писать и лег в постель. Я очень устал, но не мог заснуть.

Я вертелся в постели, пытаясь забыть о книге. Я снова начал думать о жене Джона. Но эти мысли разбудили меня еще больше и к тому же сильно возбудили. Что, черт возьми, со мной творится? Почему я не могу выбросить из головы эту плоскогрудую шлюху? Стоит мне о ней только подумать, как я уже вне себя. В последнее время я все время на взводе. И что мне теперь делать? Лежать в постели и считать верблюдов?

Я снял трубку с телефона и попросил соединить меня с Суини.

— Да, с Суини, управляющим, — повторил я.

Оператор переключил меня на его номер.

Я сказал:

— Суини, мне что-то не спится. У тебя там нет кого-нибудь в холле? Что-нибудь пухленькое и не слишком безгрудое?

Он усмехнулся:

— Тут таких полно. Кого тебе нужно? Блондинку или брюнетку?

Я засмеялся:

— Выбери сам. Только почище и чтобы в моем вкусе.

Она появилась у меня через две минуты. Я лежал в постели, глядя, как она раздевается.

Она была очаровательной малышкой. Белье у нее оказалось свежим и чистым. Девица скользнула под одеяло.

Тесно прижавшись ко мне, она прошептала на ухо:

— Мне нужно заплатить за квартиру.

На лице у нее появилась милая улыбка, словно милашка хотела извиниться за свои слова.

— Ты хористка и сидишь без работы?

— Да, а как ты узнал? Ты видел меня в шоу?

— Нет, догадался по твоему виду.

Она улыбнулась и вздохнула:

— Что ж, ты верно догадался. Сейчас трудно найти работу.

Я сказал:

— Расслабься, детка, ты получишь больше, чем месячную плату за квартиру. Поскольку я не только догадливый парень, но еще и покровитель всех хорошеньких безработных хористок.

— И к тому же симпатичный, — сказала она с улыбкой.

— За это ты получишь пятерку сверху.

Девица придвинулась ко мне еще ближе и прошептала:

— Ты мне нравишься, большой, красивый, неотразимый, замечательный, умный, чудесный покровитель хористок.

Мы оба разразились смехом. Мы были как старые друзья. Я выключил свет. Она оказалась упругой, мягкой, полногрудой и жаркой.