Днем и ночью хорошая погода - Франсуаза Саган Страница 31

Луи: Свободными? Неужели? Вы окружили себя врачами, психологами и прочими советчиками. Вам указывают, что есть, как вести здоровый образ жизни, как заниматься любовью, и это вы называете свободой?

Изабель: Это советы, а не приказы.

Луи: Какая разница! Вы пойдете на пляж без крема от солнца? Ляжете спать, не сняв макияжа? Поедете в горы летом, а на море в январе? Ах, вы свободны… Вы робот, милая моя, как и все остальные. Вами управляют. Конечно, ваши дружки, которые строят баррикады, часто выводят меня из себя, но у них есть свои причины для недовольства. Кстати, что вы об этом думаете?

Изабель (оторопело): О чем?

Луи: Что вы думаете о молодых людях вашего возраста? Тех, что строят баррикады и выражают недовольство современной жизнью.

Изабель: Разрушить старый мир — это неплохо, но надо знать, что собираешься построить на его месте.

Луи: Браво. (Выпивает.) Вы прочли это в своей газете?

Изабель: Нет, так говорит Анри. И Жан Пьер.

Луи: Жан Пьер… Ах да! Один из ваших шалопаев из Сен-Тропе?

Изабель: Шалопаев? Что значит «шалопаев»? Он всего лишь приятель, просто Анри ко всем ревнует. Жану Пьеру двадцать шесть лет, он недавно открыл свое дело, поэтому студенты его не особо волнуют. Ему некогда, понимаете?

Луи: Понимаю.

Изабель: А вы чем занимаетесь?

Луи: Пью.

Изабель: Я имею в виду, кто вы по профессии?

Луи: Милая моя, это и есть профессия.

Изабель бросает на него взгляд, пожимает плечами и снова принимается за чтение.

Как вам наша игра? Эта попытка вернуть молодость… Что вы вообще думаете о молодости?

Изабель: О, я о ней не думаю, мне всего двадцать два года.

Луи: Это ваша первая достойная реплика, ангел мой.

Пауза.

Изабель: Скажите… кто такой Жан Лу? Все только о нем и говорят.

Луи (с улыбкой): Жан Лу — это мягкая трава, сильные чувства, стихотворение, рассказанное другу, сомнения и нерешительность, кровь, приливающая к вискам. Жан Лу — это образ, который вовремя исчез, это символ нашей молодости.

Изабель: Вы все его любили?

Луи: Да. Когда поднимался ветер, он трепал волосы Жана Лу, когда выходило солнце, оно отражалось в глазах Жана Лу, когда в доме был кот, он запрыгивал на колени к Жану Лу. Бывают такие люди…

Изабель: Он умер?

Луи: Наверняка. Впрочем, мы тоже немного умерли. А он привык во всем идти до конца.

Пауза.

Изабель: Все в порядке?

Луи: Да.

Изабель (спокойно): Мне кажется, вы все немного не в себе.

Луи: Даже Анри?

Изабель: О, Анри тут самый нормальный. Но мы вряд ли долго протянем. Ему сорок четыре года!

Луи: Конечно! Значит, вы не любите его?

Изабель: Я вижу, что эти отношения ни к чему не приведут, и предпочитаю не привязываться слишком сильно.

Луи: Ну да. А потом придет очередь Жана Пьера, который к тому времени станет успешным бизнесменом… Вы не такая, как студенты: ломая старое, заранее знаете, что построите на освободившемся месте. Это хорошо.

Изабель: У нас одна жизнь.

Луи: Это правда. Но в вашем возрасте обычно считают, что их много, — в этом его прелесть.

Входят Мод, Анри и Эдмон, растрепанные и заметно уставшие.

Анри: Проехали всего километр и умудрились два раза проколоть шину… Не лучшая идея реанимировать «шенар-уолкер»… Пришлось возвращаться пешком.

Мод: Не знаю, я отлично провела время… Видел бы ты Эдмона с домкратом!

Эдмон (обиженно): Вот спасибо. Знаете, я лучше разбираюсь в истории, чем в механике, и, между прочим, никогда не утверждал обратного…

Мод (заходясь в смехе): Луи, ты столько всего пропустил!

Анри: Тебя, кстати, очень не хватало. Я сам менял колесо — посмотри на мои руки. А Мод в это время сидела в машине и умирала со смеху. (Тоже хохочет.)

Мод (захлебываясь от смеха): Я заметила, что Эдмон носит фланелевый жилет, а у Анри руки дрожат, как у пьяницы. Ха-ха-ха, прекрасная прогулка в машине с откидным верхом с двумя влюбленными молодыми людьми. Ха-ха-ха! Простите, я умираю от усталости. (Выходит, плача от смеха.)

Анри: Да уж, кажется, она начинает понимать.

Луи: Но ей нравится игра, это самое ужасное.

Анри: Что ты имеешь в виду?

Луи: Она не любит ошибаться.

Изабель: Анри, думаю, нам лучше поехать в Сен-Тропе. Посмотри, что стало с твоим пиджаком и манжетами… Давай я приведу их в порядок.

Луи: Да она, оказывается, хорошая хозяйка! Кто бы мог подумать! Так заботится о муже.

Анри: Почему ты это говоришь?

Луи (мягко, почти нежно): Она беспокоится о тебе, хотя могла бы разозлиться, ведь наверняка каникулы в компании старых сумасшедших — это не то, о чем она мечтала.

Анри (обращаясь к Изабель): Да, я тебя понимаю.

Изабель выходит.

Эдмон: Какое дерьмо, этот домкрат, черт бы его побрал!

Луи: Эдмон, что за выражения? Кстати, нам надо поговорить.

Эдмон (сидя в кресле): Вы что-то хотели мне сказать?

Анри: Хотели спросить, довольны ли вы той жизнью, которую мы здесь ведем.

Эдмон (чопорно): Это допрос?

Луи: Слушайте, мужчина с домкратом, Анри задал вопрос, отвечайте: да или нет. Вам нравится то, что навязывает нам Мод?

Эдмон: Ну… Я, как и вы…

Луи: Нет-нет, совсем не как мы. Я приехал, чтобы месяц пить за чужой счет, Анри, совершивший глупость и под конец прекрасной карьеры альфонса женившийся на молоденькой девушке, не хочет, чтобы она общалась с пронырами из Сен-Тропе. А вы? Вы-то что? Вроде все прекрасно: кафедра в Сорбонне, признание коллег… Что вас тут держит?

Эдмон: После помолвки двух дочерей мы с женой стали часто ссориться. Я подумал, что будет неплохо какое-то время пожить отдельно. А поскольку ученым, увы, платят не так много, столь неожиданное предложение нашей дорогой Мод…

Луи: Все ясно. Я бегу от банкротства, Анри от конкуренции, а вы от жены. По крайней мере, теперь понятно. Благословляйте небеса, Мод и ее архангелов…