Дважды убитый - Александр Шабашкевич Страница 31

Но старомодную соломенную шляпу и инвалидную палку все-таки он взял.

— Сволочи! — всхлипнула тетя Эльза. — Ничего не меняется. В сорок втором, когда я прятала здесь Броничку, маму Дэвида, за нами следили нацисты. В сорок шестом сюда с обыском явились русские. А теперь — венгры.

— Теперь еще неизвестно, кто явился, — задумчиво проговорил Игорь.

Дверь душевой внезапно открылась, и на пороге появилась забавная старушенция, весьма отдаленно напоминающая Настю. Платок был подвернут и почти полностью закрывал лоб. Под глазами красовались почечные тени, а от носа к уголкам рта бежали аккуратно нарисованные складки и морщины. В довершение ко всему юбка была перекошена так, что одна пола чуть не волочилась по полу, а другая задиралась намного выше щиколотки. Только глаза светились молодым блеском, но Настя уже доставала из сумки очки.

— Да ты художник, — вырвалось у Игоря.

— Скорее, скульптор, — засмеялась Настя. — В крайнем случае, как говорят в России, без куска хлеба не останусь.

— Ладно, спасибо за все. — Игорь аккуратно, чтобы не причинить боли, пожал руки тете Эльзе и Гжегошу. — Прощайте.

— Прощайте, Игорь Сергеевич Дорохов, — глядя Игорю прямо в глаза, произнесла Настя.

Игорь удивленно вскинул голову:

— Откуда ты?.. Впрочем, ладно, потом.

Входная дверь закрылась за ним почти неслышно.

* * *

Алекс в шикарном номере генерала Калягина чувствовал себя не совсем уютно. Хоть он и работал все последние годы с миллиардером Буртом, но к роскоши не привык. Да и не считал, что она нужна. «Она расслабляет, — думал Алекс, — а в нашей жизни это опасно».

— Вы проверили? Деньги дошли?

— Так точно, товарищ генерал.

— Вот и славно. А нашим венгерским друзьям мы должны помогать, — добавил он с ухмылкой. — Конечно, если они содействуют нам.

И Калягин набрал номер заместителя комиссара полиции.

— Как дела, дорогой? — спросил он в трубку. — Есть возможность серьезно отличиться…

* * *

Вилли Бон, прямо с самолета заявившийся в комиссариат полиции, уже битых три часа морочил голову комиссару Готтлибу, не давая тому работать.

— Чего вы от меня еще хотите, Вилли? — кипятился комиссар. — Я послал своих лучших полицейских на улицу Милоша Формана. Они уже больше двух часов разглядывают каждую доску на заборе пансиона, но никого, кроме двух десятков инвалидов и немощных стариков, они там не увидели. Может быть, это и есть ваши страшные агенты, Вилли? Может быть, они чертовски ловко научились стрелять из столовых ложек и костылей?

Бон слушал комиссара, выказывая чудеса терпения. В другой обстановке он бы уже давно объяснил этому надутому полицейскому, кто он такой и где его место. Но сейчас он слишком зависел от действий этого коммуниста. В том, что Готтлиб — коммунист, Вилли не сомневался ни секунды. Он считал, что во всей Восточной Европе только одни они и живут.

— Поверьте, господин комиссар, — продолжал уговаривать Бон, — мои данные верны. Точнее не бывает. Агенты обязательно появятся.

— А почему я должен вам верить? — продолжал кипятиться Готтлиб. — Один раз я уже поверил вашему человеку, и что в результате? Сожгли казарму. Что теперь испепелят? Пансион для калек? Больше всего мне хочется арестовать вас и хорошенько допросить.

— Послушайте, — Бон продолжал соблюдать спокойствие, хотя жилы на его обширной лысине порой надувались до неприличных размеров, — я работаю на частную компанию, которая тоже пострадала.

— Как?

— Эти бандиты захватили в заложники нашу сотрудницу.

— Женщину? — побагровел Готтлиб. — Там, где они, всегда проблемы. Поверьте моему опыту.

— Охотно верю, комиссар, — изобразил улыбку Бон. — Но объединить усилия — в наших общих интересах. Вам нужны агенты, а нам нужна наша сотрудница. И ничего с вашими полицейскими не случится.

— А что вы тут командуете? Что происходит? Русские в Будапеште делают что хотят, и никто не может их найти. А частный детектив из Лондона почему-то знает больше, чем все наше полицейское управление!

Раздался стук в дверь, и на пороге появился дежурный по комиссариату.

— Господин комиссар, — доложил он, — наблюдатели с улицы Милоша Формана сообщили, что из ворот пансиона вышел человек и теперь ждет автобуса на остановке.

— Они уверены, что это агент?

— Нет. Но говорят, что на инвалида или престарелого он не похож, хотя и опирается на палку.

— Пусть следят дальше, — распорядился Готтлиб. — Хромых агентов в КГБ не держат.

— Слушаюсь.

Не успел дежурный закрыть за собой дверь, как на его месте появился Имре Варга и объявил, что, по его сведениям, агенты, которые устроили бойню в гостинице, встретятся в четыре часа дня на старой ферме в двадцати километрах от города. Местонахождение фермы известно.

— Адрес казармы тоже был известен, — проворчал Готтлиб. — Каких бродяг вы сожжете на этот раз, Имре?

— Надеюсь, что на этот раз информация точная.

— Хорошо, возьми людей и поезжайте с тем расчетом, чтобы в начале пятого окружить эту ферму, — согласился комиссар. — Но учтите, что вся ответственность за провал ляжет на вас.

Когда Варга ушел, Готтлиб не спеша прошелся от стола к окну, отодвинул тяжелую штору и выглянул на наружу: улица жила своей жизнью — бежала, бродила, ехала, обедала в уличных кафе, смеялась и грустила.

И комиссара вдруг посетила странная мысль о том, что люди всегда остаются верными своим интересам, независимо от того, кто находится у власти: фашисты Миклоша Хорти, коммунисты Яноша Кадара или нынешние демократы, которые вчера еще были коммунистами, а завтра, может быть, снова станут фашистами. Люди всегда живут по-своему. Так было и так будет.

Эта мысль почему-то породила еще одну, совсем неожиданную: «Старею», — решил он.

Оглянувшись, Готтлиб вспомнил, что Бон все еще тут.

— Можете не сидеть, — раздраженно произнес он. — Вы же видите, что мы делаем все возможное. Одна группа находится у вашего пансиона, а другая поедет арестовывать агентов на старую ферму.

— А где она? — поинтересовался Бон.

— Если ехать строго на север по шоссе, то ровно в двадцати километрах от города.

Покинув комиссара, Вилли Бон задумчиво прошелся по улицам и вышел на набережную Дуная как раз напротив острова Маргит, гигантским кораблем плывшим по реке. Полюбовавшись красотами природы, удивительно органично вписанными в пейзаж большого города, Бон повернул назад. Дойдя до площади Вёрёшмарти, он отыскал телефон и набрал номер лондонского офиса «Денирс».

* * *

Барс действительно вышел из ворот пансиона, тяжело опираясь на палку, и направился к остановке 139 автобуса. У ограды он сразу же натолкнулся на двух любопытствующих, почему-то внимательно исследующих забор. Они равнодушно скользнули по нему взглядом и отвернулись. Доковыляв до остановки, Барс осторожно оглянулся и заметил, что двое смотрят ему вслед.