Чего вы хотите? - Роман Сенчин Страница 31

Так, а выше этих республик в таблице – там сначала минимальный процент, а в конце максимальный – Алтай, Таймырский автономный округ, Якутия, Агинский Бурятский и Усть-Ордынский Бурятский автономные округа. Двадцать пять – двадцать девять процентов. Тоже намного больше, чем в Московской, Ивановской областях. И если вместе их собрать, то это реально больше, чем русских. Ну, хотя бы по молодежи…

В таблице указан 2004 год. Восемь лет назад… Вообще учебник устаревший, две тысячи шестого года… Да, восемь лет прошло, и с тех пор вряд ли стало лучше. Взять Москву. В метро примерно каждый пятый молодой человек уж точно нерусский. А может, и вообще не из России… Да и детей, подростков всё больше. У них в классе из тридцати двух учеников – шестеро явно других национальностей. Даже по именам. Ринат, Ильяс, Ариэт, Элдари, Миранда, Анзур… Да, еще Гуннар, у него папа швед.

– Даш, поиграй на фаготе, – говорит мама.

– Я географию учу.

– Молодец. Потом расскажешь.

– Угу…

Угу, тут расскажешь… Тут бы как-нибудь разобраться… Может быть, все-таки такие высокие проценты оттого, что в тех регионах до взрослости мало людей доживает, и рождаемость ни при чем? Ох, ладно…

На двести пятьдесят пятой странице карта влияния миграций на изменение численности населения регионов России. Правда, опять же старая карта – вообще «1990–1996».

И как объяснить эту карту? Большой приток – более тридцати процентов – только где-то на Кавказе. То ли Ингушетия, то ли Северная Осетия… Мелкая карта… Нормальный приток – «от +1 % до 10 %» – почти во всей Европейской части, кроме Москвы и Петербурга, и еще одной какой-то области. А на востоке сплошная бледная сиреневость – цвет того, что отток населения от одного процента и более десяти. Это значит, что с Дальнего Востока и из Сибири многие люди едут на запад. «И более десяти».

Вокруг Тувы, правда, розовенькое пятно – цвет, означающий приток населения от одного до десяти процентов. Единственный приток к востоку от Урала. Но это наверняка из-за того, что как раз в то время много людей из Тувы выезжало. Тогда и мама с папой, хотя и отдельно друг от друга, уехали. На юге Красноярского края, который как раз окрашен розовым, живут папины родители. В деревне рядом с городом Минусинском.

Даша несколько раз была у них. Двухкомнатная избушка, печка, вдоль стен стоят старые, шаткие серванты, много, слишком много для такой избушки, мебели, книг… В Туве они жили в просторной квартире, но в девяносто третьем продали за смешные какие-то деньги. Папа говорил, что стало опасно даже днем ходить по улицам, на дачу ездить.

После трех лет в деревне папа отправился сюда, в Москву, поступил в Литературный институт. Встретился с мамой. Они были немного знакомы еще в Туве, а здесь полюбили друг друга, поженились… Мама жила в этой квартире с сыном Алешей, до этого работала в Германии какое-то время. Иногда, когда плохо, она жалеет, что вернулась.

О Туве родители вспоминают – вспоминают с раздражением и даже злобой, за которыми, как кажется Даше, скрыта какая-то болезненная любовь и обида…

Да, все-таки интересно, насколько выросло население Тувы лет за сто. То есть сколько прибавилось тувинцев. Это тем более интересно, что на соседней карте «Изменение численности населения регионов России (1926–1989)» территория Тувы имеет белый цвет, обозначающий, что «нет данных о численности населения в 1926 г.».

Карта еще более старая, чем другие. Неужели с восемьдесят девятого года не проводились подсчеты?.. Но и по этой карте явно видно, что почти на всей Европейской части России, кроме Москвы, Петербурга и еще нескольких пятнышек рядом с ними, численность населения сокращалась. Зато на Дальнем Востоке, где Магадан, на севере возле Оби, на Кольском полуострове рост от 10 до 60 раз… Хм, именно те же территории, откуда через несколько лет случился самый наибольший отток… Приехали, обжились, а в «1990–1996» – снова снялись. Жалко людей…

Голова отяжелела, словно туда влили чего-то густого, теплого, как кисель; увидела, что все это время копалась в материалах девятого класса, а не восьмого, в котором она сейчас. Учебник на два года… Захлопнула, отложила. Полежала лицом вверх, глядя на серо-белый потолок… Папа говорил, что если еще будет большой гонорар, то оборудуют лоджию по полной программе. Обшить всё пластиковыми рейками, в потолок лампы вмонтировать, раздвижной диван поставить – узкий вместительный шкаф у той стены, и тогда места больше появится… Но когда папа планировал это, вроде бы увлеченно, уверенно, Даша замечала его неловкость и какую-то обреченность. Действительно, можно оборудовать этот пятачок предельно удобно, но из-за этого пятачок не расширится до размеров комнаты. А что будет дальше?

Дальше… Через три с половиной года Даша закончит школу, и куда потом? В консерваторию, как мама хочет? И всю жизнь на фаготе… Несколько нот пускать в оркестре… В позапрошлом году у них в школе была театральная студия, и Даша в ней занималась. Поставили два спектакля – по рассказам Чехова и по украинским повестям Гоголя. Несколько раз сыграли, полный актовый зал набирался. На фестивале за Чехова получили специальный приз. Но потом руководительница законфликтовала с директрисой и ушла, и студия перестала существовать. Жалко. Вот это было интересно – репетиции, заучивание ролей, обсуждения, мизансцены… Общение, но не обычное общение, а такое, через роль. Особенное какое-то ощущение…

Появилась бы у них снова студия, или найти. Они есть, конечно, только как так силы и время распределить, чтобы на всё хватало? И на школу, и на фагот, на пианино, уроки эти, и еще на студию…

Мысли о себе, своем будущем оказались еще более мучительными, чем о народах, одни из которых сокращаются, а другие растут, о территориях, остающихся без людей, о городах, разбухающих от жителей… И о Туве, где за последние сто лет, кажется, много чего произошло – и светлого, и трагического… Даша поднялась, пошла к маме, надо было выяснить.

– Даш, найди мне другие игры, – схватила за руку Настя.

– Какие?

– Ну, другие. В эти я все переиграла уже.

Даша быстро нашла, проверила, нет ли вирусов. Включила.

– О, спасибо!

– Только через пять минут ноутбук мне возвращаешь. Поняла?

– Да-а…

Мама что-то торопливо набирала в планшетнике. Даша подождала и, когда мама обратила на нее внимание, спросила:

– А когда вы в Туве жили, там много было тувинцев?

– Тувинцев… – Мама повторила это слово, как бы соображая, что оно означает. – В самом Кызыле мало, а в Туве… В разных районах по-разному.

– А вы из-за них уехали?

– Дарья, тебе нужно уроками заниматься, а не глупостями…

– Это уроки.

– По какому это предмету?

– По географии.

– Что?.. И что вы там такое учите?

– Ну, рождаемость, миграция…

– А, понятно. – Мама кивнула и снова перевела взгляд на экран планшетника; прошло несколько секунд, Даша повторила: