Револьвер для сержанта Пеппера - Алексей Парло Страница 30

Надо сказать, Шура за годы учебы в институте очень даже натренировался ездить в автобусах. Выработанные годами алкогольно-транспортной вольтижировки навыки позволяли мочевому пузырю мирно спать до тех пор, пока вестибулярный аппарат ощущал вибрацию двигателя и поступательное движение вперёд, и, если автобус двигался плавно, без резких и длительных остановок, Шура был вполне способен проспать нежным сном три-четыре круга между конечными остановками. Но стоило автобусу остановиться, как мочевой пузырь тут же давал о себе знать безостановочными требованиями сейчас же освободить его от вторичного продукта, полученного в результате пивных инъекций.

Так случилось и сейчас. Как только автобус остановился, миновав КПП части, Шура, сомнамбулически помогая себе руками, двинулся к выходу. Выбравшись на свежий воздух, он быстренько огляделся и помчался за угол какого-то здания. Боковым зрением он успел увидеть красную стеклянную табличку справа от двери и несколько букв на ней, написанных золотом. Вглядываться внимательнее у Шуры не было времени, поэтому он как можно оперативнее приступил к процессу облегчения.

— Доктор! Влобтить, это ж баня! — раздался внезапно за спиной Шуры хриплый начальственный голос. — Это ж баня, а ты ссышь!

Шура, не прекращая процесса, оглянулся. Сзади стоял огромного роста краснорожий офицерище в похожей на аэродром фуражке. Вокруг него расплывалось облако сложносочиненного амбре, в котором любой сомелье без труда нашёл бы отдельные нотки одеколона, практически без остатка растворившиеся в бурном коньячном потоке. Глаза офицера сверкали, дышал он тяжело, то ли от волнения, то ли после вчерашнего, и Шуре сразу расхотелось продолжать. Но рефлексы не напугать начальственным рыком, ведь, как говорил профессор Зяблик с кафедры госпитальной хирургии, «нельзя быть слегка беременной!» Так что процесс продолжался и никак не собирался заканчиваться. Шура даже успел сюрреалистически испугаться полного своего обезвоживания, грозный призрак которого, как ему на мгновение показалось, стал перед ним во весь рост. Немая сцена продолжалась.

Была она, впрочем, не совсем немой — две с лишним сотни Шуриных однокурсников со всех трёх факультетов вполголоса ржали и уже хватались за животы. Офицер наконец продышался и продолжил:

— Ты долго ещё ссать собираешься? Главное, ссыт на баню и молчит. Тебя чему пять лет в институте учили? Ссать и молчать?

— Нет, — выдавил из себя Шура, с облегчением осознавая, что процесс мочеиспускания постепенно теряет интенсивность.

— А чему? — продолжал допытываться представитель полковой элиты. — Развели, мля, бордель прифронтовой! Ты как лечить будешь, как пендициты свои отрезать? Ты ж к порядку не приучен.

— Почему? Я совсем даже наоборот… — слова не шли из Шуры, они сворачивались во рту как липкий ком и никак не хотели быть сказанными, очевидно понимая, что будет ещё хуже.

— Чего, мля, наоборот? Приехал тут и ссыт где хочет! А мы ему — лейтенанта давай! А он потом живот разрежет и ссать пойдёт. А больной помрет, пока он проссытся!

— Он не будет аппендициты вырезать! — крикнул кто-то из толпы студентов. — Он гинекологом будет!

— Разговорчики в строю! — мгновенно обернулся в сторону говорившего офицер. — У вас, нна, и строя-то никакого нет, оффиццерры! Баб за письки щупать — ещё больше порядка должно быть. И в руках, и в голове.

— А он не руками. Он инструментами!

— Во-во! И в инструментах порядок должен быть! А он и их проссыт. То есть, просрет. Короче, для начала, наряд вне очереди. Вопросы?

— Вопросов нет, — хмуро ответил Шура, которому инстинкт самосохранения уже нашептал, что чем больше он будет говорить, тем больше будет репрессий.

— Вот и ладно. И запомни, порядок есть порядок. Он был, есть и будет. Потому что за порядком слежу я! Понял? Доктор, мля…

— А вы кто? — спросил Шура и сразу же пожалел об этом. Но обошлось. Видимо, каннибальский голод на какое-то время был насыщен.

— Я — зампотыл полка паалковник Драчёв. И, — офицер оглядел всех новобранцев строгим взглядом, — должен предупредить, фамилию свою я полностью оправдываю. Так что не советую проверять.

Он гордо и с достоинством удалился. Шуру тогда очень удивили два слова — «зампотыл» вместо «зам по тылу», и «паалковник» вместо «подполковник». Но удивление было недолгим, за месяц он привык и к этим, и ко многим другим словам армейского сленга. Удивило и расстроило его то, что на вещевом складе форму ему выдавал тот самый зампотыл, хотя все другие получали обмундирование из рук двух кавказцев-сержантов. В результате у него одного форма больше походила на нищенские лохмотья. Понятие «размер» к ним вообще не подходило.

В общем, в течение месяца Шура работал клоуном. Ну, к роли клоуна Шуре было не привыкать, он очень скоро понял, как сделать так, чтобы смеялись не над ним, а вместе с ним. Но вот нелепая, нереальная мелочность офицера, раздувшего из мухи слона, никак не укладывалась у него в голове. Так что на всю жизнь запомнил он подполковника Драчёва, вручавшего ему форму со словами: "Честный обмен — говно за мочу! Во всём должен быть порядок!"