Выжить с волками - Миша Дефонсека Страница 30

Поэтому я попробовала сделать так, чтобы волчица меня покормила. Я подошла к ней на четвереньках, как малыши, обнюхала ее губы и облизала их. Сначала она отступила назад, но я начала поскуливать, как волчата, я настаивала, и она вдруг отрыгнула передо мной. Я бросилась вперед, пища была горячей! Волчица меня кормила! Она признала меня своим детенышем, и я в восторге глотала материнскую нежность и пищу.

В этой стае моя любовь к животным расцвела в полную силу. До этого я уже любила собак, кошек, животных на ферме, но с волками любовь превратилась в обожание, я считала их выше людей. Я понимала их язык.

Самцы оставили меня в покое, очевидно, они были молодыми. Время от времени они косились на меня и хотели задеть, но я была очень смирной, поэтому они спокойно отходили.

Я так хотела слиться с волками, самой стать зверем, что однажды допустила ошибку. Я увидела, как мать задирает лапу, чтобы справить нужду. Я тоже решила задрать лапу, упершись ногой в дерево. Внезапно она зарычала на меня и швырнула на землю. Я испугалась, думая, что она укусит меня. Я пыталась понять, не зная, за что меня наказывают. Я заскулила, и волчица перестала рычать. Должно быть, она решила, что этого урока мне хватит. А проблема была в том, что я не могла писать, как она. Я понаблюдала: остальные самцы, за исключением одного, справляют нужду, как самки, никогда не задирая лапу. В этом заключалась разница. Я дождалась удобного момента и рискнула пописать перед ними, как самка, и все прошло нормально. Значит, в стае было два волка, которые могли задирать лапу: один самец и одна самка. Они были вожаками. А я отнюдь не была вожаком.

Отношения между матерью и старой волчицей, которая присматривала за волчатами, пока остальные охотились, были довольно жестокими. Рычание, укусы — все это я называла «спором». Я говорила себе: «Так и есть, они спорят». Сегодня я смотрела бы на это уже совсем другими глазами, понимая, что это опасно. Люди, человечество — они забрали мою невинность и научили бояться. Но в тот момент я считала эти «споры» нормальными — до такой степени я была уверена, что, пока я с волками, со мной ничего не случится. И в конце концов однажды я получила подтверждение того, что меня приняли в стаю: все волки ушли на охоту, оставив меня присматривать за детенышами.

Я почувствовала огромную гордость. Теперь я — член стаи.

Дальнейшие поиски родителей были под вопросом. Время, проведенное с волками, позволило мне набраться сил, не сойти с ума, обрести мир и покой в душе, который защищает от пережитого страха. Я жила рядом с водопадом, на скале, волки пили из ручья, я с ними; их пасти отражались в воде рядом со мной, это было волшебно, я была по-настоящему счастлива. Я принадлежала к клану, к семье, больше не была одна, и, конечно, у меня появилась возможность играть! А этого мне всегда не хватало.

С самого рождения я играла одна, почти без игрушек, совсем без друзей. С тех пор как я отправилась на поиски родителей, я играла с камешками, листьями, перьями, временными сокровищами, которые я либо хранила, либо бросала на месте. А в стае у меня появились товарищи по играм, всегда готовые прыгать, облизываться, шутить и веселиться. Это счастье было настолько дорогим, что я забыла обо всем. Я настолько осмелела с волчицей, что бесстрашно тыкала носом ей в губы, чтобы она меня покормила. Я не думала о том, что делаю, не видела в этом опасности, эти клыки не представляли для меня угрозы. Но мне всего три раза удалось получить немного мясной кашицы. Ей нужно было кормить четырех малышей, я была лишней. Значит, я сама должна была добывать себе пищу в окрестностях пещеры.

Обычно, когда волки настигают жертву, они съедают ее на месте. Вороны довольствуются остатками. Часто животное остается не полностью съеденным, и позже волки возвращаются к нему. Однажды, когда я была недалеко от водопада, я услышала воронье карканье и пошла посмотреть.

Птицы рвали шкуру лани, мясо которой было довольно свежим. Я хотела добыть кусок и уже потянулась за ним, когда появился волк. Мне едва хватило времени, чтобы отдернуть руки, он зарычал позади меня и оттеснил от жертвы. Остальные пришли вслед за ним, и мне оставалось лишь наблюдать за тем, как волки делят отличное мясо, ссорятся из-за кусков или угощают друг друга. Я должна была ждать, пока они наедятся. Не могло быть и речи о том, чтобы протянуть руку и схватить что-нибудь. Пока они облизывали друг друга после еды, я смогла добыть кусок хорошего мяса. Этого оказалось достаточно, мне не нужно было столько, сколько им, несмотря на то что, к несчастью, должна есть хотя бы раз в два дня, тогда как плотно наевшиеся волки могли протянуть без еды достаточно долго. Но остатков мне хватало, чтобы много не ходить по окрестностям в поисках пищи. Я не всегда натыкалась на результаты волчьей охоты, но, так как уже успела изучить территорию, мой поиски редко оказывались бесплодными: мне удавалось обнаружить зайца, птицу или лань — неважно что. После хищников оставалось достаточно, чтобы я ела каждые два или три дня.

В течение жизни с волками я ни о чем не думала, я радовалась красоте вокруг, нашей дружбе, согласию, тому, что подрастали мои братья-волчата, — для меня это была настоящая жизнь.

Не знаю, сколько это продолжалось, но малыши выросли и стали охотиться с остальными. Я назвала их маму «Красавицей». Папа часто называл меня так: «Иди сюда, красавица моя». А мама иногда отзывалась: «Твоя красавица вела себя сегодня некрасиво…»

Красавица заменила мне маму, а еще у меня было два любимых брата: Лунный Свет, потому что на лапке у него было светлое пятнышко в форме месяца, и Рваное Ушко. Когда он был детенышем, его укусили или он поранился, поэтому ухо у него было немного разорванным. Эти двое были мне ближе всех остальных, впрочем, они первые меня выбрали.

Я ушла из-за Лунного Света. Он начал нападать на одного из самцов, возможно на своего отца, хотел отнять у него кусок мяса. Произошла серьезная схватка, и Лунный Свет потерпел поражение. Он поджал хвост, а взрослый волк бежал за ним, чтобы убедиться, что тот все хорошо понял и больше не вернется. Для молодого волка пришло время выживать в одиночку.

Мне было очень горько. Детство закончилось. Я очень любила этого молодого волка, с которым столько играла. И тогда я отправилась искать его, чтобы узнать, что с ним случилось, ведь он был моим братом и другом, а Рваное Ухо пошел за мной. Я долго не могла найти Лунный Свет, но однажды услышала? как он воет на холме. Я узнала его голос, завыла — и он пришел. Я продолжила свой путь с двумя волками, они шли своей дорогой, которая не всегда совпадала с моей, но каждый раз находили меня. Иногда я их ждала, иногда они меня. Они неумело охотились на мелкую дичь и все еще играли, как два брата. Конечно, когда-нибудь они обязательно присоединятся к другой стае или встретят волчиц. В ожидании этого мы жили втроем; пока я была спокойна, но добывать пищу становилось все труднее, потому что большую часть добычи волки съедали сразу же, не оставляя от нее ничего, кроме перьев и шерсти. Теперь я была вынуждена выходить из леса и искать деревни. В этой местности все было по-другому, дома меньше, беднее, чем в Германии, и расположены далеко друг от друга. Я оказалась где-то в России, без сомнения, недалеко от Польши, но я не знала, где конкретно. Знания по географии, переданные мне дедушкой, не выходили за пределы великих столиц.