Нет царя у тараканов - Дэниэл Ивен Вайсс Страница 30

Нужно угадать. Жареный цыпленок размером с пеликана – легкая еда. И картофель тоже. Интуиция подсказывала, что на ужин будет минимум одно острое блюдо, и его, наверное, приготовят на сковороде или в горшочке; или же рис – как промежуточный вариант. Итак, кастрюля для риса и две сковородки с ручкой – в каждую по кадавру. Обломком зубочистки Барбаросса разломил трупы вдоль. От треска я содрогнулся. Панцирь скользнул через дыру в доске и упал в маленькую сковороду. Барбаросса явно получал удовольствие от расчленения, так что мы позволили ему разделать и уложить еще два трупа. Заминировано.

Теперь мне требовалась масштабная помощь, но я по-прежнему не хотел использовать Американскую Женщину. Я попросил Барбароссу ненадолго разыскать мне примерно сорок крупных особей.

– Как пожелаешь, – ответил он, резко щелкнув задними ногами.

Он направился к плинтусу. Хотел бы я научиться запугиванию вместо подкупа.

В нише между холодильником и соседним шкафчиком лежала кучка мусора, что осталась еще с Террора. Всего лишь обломки штукатурки, однако ее сходство с борной кислотой заставляло нас осторожничать.

Двадцать минут мы отламывали два куска от старой пластмассовой ложки – рычаг и ось примитивной катапульты. Еще мы добыли сухую, заскорузлую арбузную косточку.

Как-то в юности я прятался в отрубях с изюмом – маневр, который позже прикончил Розу Люксембург. Спасаясь на холодильнике от надвигающихся ботинок, я промчался по краю коробки и прыгнул на клапан. Попытка не удалась – коробка была закрыта. Я тогда не знал настоящей боли и решил спрыгнуть на пол. Мне повезло, что раны в юности заживают быстро, и к тому же мы умеем отращивать потерянные конечности. Впрочем, этому меня научили муки крушения, что произошло именно там, где мы теперь устанавливали пластиковую катапульту. Я верю в физику.

Мы положили арбузное семечко в ложку. Тем временем Барбаросса вернулся с полчищем тараканов.

– Куда вести добровольцев? – спросил он.

– На холодильник, – ответил я.

Никто не двинулся. Я собрался было изложить план, но, поглядев на Барбароссу, понял, что объяснения бессмысленны. Толпе требовался вождь.

– Белый всегда прав! – заорал я и начал восхождение по алебастру. Остальные подхватили клич и последовали за мной.

– На фига тебе сдалась эта шеренга мудаков? – спросил Суфур.

Отруби с изюмом на холодильнике охраняла большая черная коробка. На ней громадными буквами размером с американского монстра значилось: «Тараканий Мотель».

Нам хватило одной серии «Психоза» по телевизору, чтобы держаться от подобных заведений подальше. И для тех, кто умудрился пропустить фильм, на коробке была изображена липкая лента и даже написан рецепт клейкой наживки прямо на боку. В Тараканий Мотель мог войти лишь невежда, питающий слабость к пшенице с карамелью.

Но Айра в Мотель свято верил. Однажды я слышал, как он кудахтал: «Бедные ублюдки!» – устанавливая свежую коробку. До Террора мы регулярно забрасывали мотели останками со всей квартиры, раздувая масштабы Айриных побед. В восторге от такого успеха, он покупал нам все новые мотели. Мы с удовольствием наблюдали эволюцию их графического дизайна.

– Ёпть, гляди-ка, – сказал Суфур, тыча в надпись на фасаде.

К нам подошел Барбаросса.

– Если заселились, съехать не надейтесь. Прямо так и сказано.

Толпе на открытой поверхности стало неуютно.

– Граждане! – закричал я. – Давайте сбросим это уродливое бельмо на пол, во тьму.

И снова убежденные увлекли за собой сомневающихся. За минуту мы выстроились бок о бок полированным ксилофоном, головами упершись в коробку, объединившись во имя доблестной цели. Я затрепетал при мысли, что, проживи квартира 3Б даже тысячи лет, наши потомки скажут: «То был их звездный час».

От Айриного нашатырного спирта холодильник сделался безупречно чистым и практически лишенным трения.

– Пошли! – скомандовал я. На удивление легко мы сдвинули мотель с места. – Быстрее! – Заскребли по эмали ноги, тараканы застонали. Их истощенные тела для таких усилий уже не годились.

И все же вдохновляющее зрелище: брыкаются сотни шипастых ног Блаттеллы, гнутся сотни усов. Фасад проехал над краем холодильника и вдруг накренился. Бумажная стенка затрещала в лапах, и в мгновение ока наш смертельный враг рухнул на пол, прямо на ложку. Резко щелкнул пластик, и арбузное семечко взлетело. Но я просчитался – оно не попало на стол. Еле долетело до края стула.

Я заметил брешь в наших рядах на краю холодильника. Кого-то мы потеряли. В кухне завибрировал пронзительный вопль:

– Вашу мать! Суфур. Забыл отпустить Мотель.

Мы поспешили к нему. Ему повезло: Мотель упал желтком вверх. Суфур притянул меня к себе за верхнее жвало и потрясенно прошипел:

– Свободен!

– Это верно, – ответил я, помогая ему подняться. Он куда-то поковылял. Добровольцы уволокли Мотель по полу в щель между холодильником и шкафчиком. Я не мог рисковать, привлекая Айрино внимание.

Сопля влез на стул Руфи и понюхал косточку.

– Треской пахнет.

– Спускайся оттуда, – позвал я. Появился Бисмарк с еще одним Элизабетиным волосом; тот, что принес я, давным-давно сгинул в пылесосе. Мы с Бисмарком взобрались на сиденье и надежно обвязали им косточку. Потом взялись за него и направились по спинке стула на стол. Косточка подпрыгивала и вертелась позади, волос перекручивался и обдирал нам лапы. Мы прошли по столу и двинулись по стене мимо строя контейнеров: семья личинок, что прошли путь от лакомого мускатного ореха до грубой крупчатки. Я представил, как Руфь ставит сумку на край стола и выгружает покупки, вынимает коробку, рядом ставит блюдо, которое в итоге окажется под контейнером с сахаром. Великолепно! Руфь редко добавляла в пишу это дьявольское вещество.

Мы втащили волос по одной стенке контейнера и спустили по другой, пристроив косточку на ручке. Своими могучими жвалами Барбаросса перекусил волос, и я бросил его на пол за плиту.

– А где ты найдешь тыквенное семечко? – спросил Малец.

– Сейчас увидишь. – Я пошептался с Гудини, и тот взобрался на контейнер к косточке. Спустя все эти месяцы от него еще воняло хреном.

– Леди и джентльмены, – сказал Гудини, – для этого номера мне нужен доброволец, умеющий плеваться. Вы, сэр, подойдите сюда и покажите нам, как вы это умеете. Прямо на косточку. Да, это было неплохо, но, может, кто-то в состоянии плюнуть чуть более смачно?..

Скоро белая косточка покрылась слюной. Гудини повернулся спиной и зловеще забормотал:

– Печень еврея-богохульника, желчь козлиная, тисовый побег… смешать с кровью бабуина, чары будут крепки и надежны. – Он отошел в сторону. Косточка стала черной и блестящей, как в тот день, когда шлепнулась с Айриной губы.

– Ужин подается в гостиной в девять часов вечера, – сказал я.