Матадор - Патрисия Мело Страница 30

Вечер воскресенья, мы вернулись из Убатуба.

Я включил кассету на автоответчике, там было пять сообщений.

«Майкел, это Сантана, позвони мне, дело срочное». Остальные сообщения были также от Сантаны, там говорилось то же самое, но с каждым следующим звонком он все больше и больше волновался. Я перезвонил ему, мы договорились встретиться через полчаса.

Я принял душ, побрился и оставил Эрику перед телевизором, купи пиццу на обратном пути, крикнула она, когда я уже входил в лифт, и кока-колу.

Сантана ждал меня на улице, не успел я выйти из машины, как он сразу огорошил меня своими новостями: Маркана взяли с тремя килограммами кокаина. Твою мать!

Надо найти адвоката, предложил я. Я уж нашел, ответил Сантана, но это только так, видимость, Маркан влип по полной программе, адвокат ему мало чем поможет, его взяли с поличным, тут уж ничего не сделаешь. То есть как это? спросил я. А вот так, против него возбуждено уголовное дело по факту задержания с поличным. Но вы же комиссар, заметил я. Да, я комиссар, но ты, может, не слышал, что есть такая штука, называется закон. Слышал, слышал, ответил я. Ну так вот, продолжал он, Маркан уже не в моей юрисдикции, я больше сделать ничего не могу. А тот комиссар, который его арестовал? Я уже навел справки, сказал Сантана, этот тип ни с кем не связан. Ни с кем не связан? Этого не может быть, с кем-нибудь он должен быть связан. Тем не менее факт остается фактом, ответил Сантана, он ни с кем не связан. Такое бывает.

Мы с Марканом сидели друг напротив друга в тюремной комнате для свиданий.

Все было как-то странно, я сел в машину, повернул за угол, и в этот момент в лицо мне ударил свет фар полицейских машин, я уверен, меня кто-то сдал, уж очень это было неожиданно, сказал Маркан.

На нем были гавайские сандалии, сильно поношенные, мне вдруг стало жаль Маркана.

Я абсолютно уверен, продолжал Маркан, меня кто-то сдал. А кому нужно тебя сдавать? спросил я. Не знаю, кто-нибудь, кто хочет мне нагадить. А кто хочет тебе нагадить? Да мало ли, я ведь теперь отлично упакован, а если и есть в мире что-то, чего никто терпеть не может, так это мысль о том, что кто-то хорошо живет. Гавайские сандалии, я снова взглянул на них. Я вышел в дамки, продолжал он, у меня крутая тачка, много денег, кому может понравиться, что негр разъезжает на дорогой машине, что негр ходит в ресторан, что негр плевать хотел на всех вокруг, никому это не понравится, людей просто душит ненависть, это правда, сказал он, мы хотим, чтобы все остальные, даже наши друзья, сначала оттянулись в полный рост, а потом нахлебались досыта дерьма, и мы не хотим с ними встречаться, пока они в шоколаде, и все мы одинаковы, мы не переносим, если везет кому-то другому, поэтому мы ненавидим Пеле, сказал он. Я люблю Пеле, заметил я. И я тоже, ответил Маркан, я как человек люблю Пеле, ты как человек любишь Пеле, но наша душа ненавидит его, мы все его ненавидим за то, что он не умер нищим алкоголиком, вылизывая футбольное поле, а мы считаем, что это хорошо, если кто-то жрет траву. Как вы собираетесь вытащить меня отсюда? спросил он. Пока не знаю, ответил я. Этот адвокат, которого прислал Сантана, умственно отсталый, он то и дело повторял, что меня взяли с поличным, я и сам знаю, что меня взяли с поличным, совсем не обязательно было мне это повторять каждые пять минут.

Успокойся, Маркан. Какое на хрен спокойствие, меня взяли, когда я старался для вас, я работаю на вас, не забывай об этом, и не думай, что я соглашусь сгнить заживо в этой вонючей камере, этого не будет.

А что, здешняя охрана денег не берет? спросил я.

Не думай, что это так просто, взять и предложить взятку тюремной охране, заявил Сантана, потом сказал, что он против, я против, я категорически против. Такой побег привлечет внимание журналистов и властей, они станут следит за Марканом, и он их приведет прямо к нам.

Мы сидели в моем кабинете, Сантана курил у окна, он шумно вдыхал и выдыхал дым, по-моему, пахнет дерьмом, сказал я; если Маркан станет держать рот на замке, то проблем не будет, ответил Сантана. Да нет, вы не поняли, сказал я, вы, видимо, наступили на собачье дерьмо. Я оказался прав. Сантана оторвал кусок газеты, лежащей на столе, скомкал его и принялся счищать грязь.

Зазвонил телефон, вас вызывают по третьей линии, сказала Фатима, это американец. У Сантаны был пухлый бумажник гигантских размеров, он не вмещался ни в карман, ни даже в бардачок машины. Он продел руку в ремешок, прикрепленный к бумажнику, и вышел. Я позвоню тебе позже, сказал он.

Я снял трубку.

Это Леонел Эйшер, хозяин компании пассажирских перевозок, вы были у меня в офисе на прошлой неделе и предлагали свои услуги.

Через окно мне было видно, как Сантана смешно стучит пяткой по мостовой, пытаясь счистить грязь с подошвы ботинка Я улыбнулся. Да, конечно, я помню вас. Как бизнес?

В четыре часа дня Эйшер уже сидел в моем кабинете. Это был уже не тот Эйшер, в нем не осталось ни капли того высокомерия, с которым он принимал меня на прошлой неделе. Мы говорили о собаках, не помню, кто из нас завел этот разговор, доберманы, доги, бразильские сторожевые, боксеры. Мне нравится, как ведут себя ротвейлеры, произнес я, сначала нападают и только потом лают. Мы улыбнулись. Он сказал, что хотел купить щенка скотч-терьера, вы, наверное, знаете, это такие черные собаки, довольно плотные, прикус у нее, как у овчарки, очень хороши. Овчарка – отличная собака, сказал я, пробегает стометровку за семь секунд. Но ей нужен хороший инструктор, заметил он. Да, согласился я, но натаскивания только на команды «фас» и «взять» недостаточно. Как? «Фас» и «взять» – это значит, «нападай» и «задержи». А-а, ну понятно, закивал он. Собаке нужна ласка, сказал я. Некоторые хозяева бьют своих собак, я против, это может поломать ей психику. А вы разбираетесь в собаках, заметил он. Я люблю собак.