Уважаемый господин дурак - Сюсаку Эндо Страница 30

Гастон покачал головой. Если бы машина сейчас остановилась и открылась дверца, он и не подумал бы о побеге, даже если бы Эндо смотрел в другую сторону.

— Собака-сан!

— Что?

— Вы. — Большой рот Гастона раскрылся в улыбке. — Вы похожи на Наполеон-сан.

Гастон не забыл старую псину, Наполеона, — казалось, он все время с мольбой смотрит на него, будто ищет утешения за все насмешки и издевательства. Сейчас, глядя на профиль Эндо, Гастон уловил в лице киллера отпечаток такой же мольбы.

— Эндо-сан, вы любите собак?

— Почему вы спрашиваете? — удивился Эндо.

— Я люблю собак. Эндо-сан, вы любите детей?

— Заткнись!

— Вы любите? Вы ненавидите?

— Заткнись! Я не знаю.

Водитель повернулся к ним и заметил:

— Этот человек ненормальный. Умеете же вы таких отыскивать.

Эндо ничего не ответил и сидел, не поднимая головы.

— Гиндза, — объявил водитель.

Дождь постепенно прекратился, и серые облака уступили место голубому небу. Глаза не сразу могли привыкнуть к ярким лучам вышедшего солнца.

* * *

Расставшись с братом, Томоэ перешла перекресток Хибия и направилась к зданию Никкацу. Несмотря на утренний дождь, небо было совершенно чистым и мокрые тротуары пускали солнечных зайчиков. Окна зданий тоже искрились. Иностранцы и японцы с портфелями в руках деловито выходили из дверей контор. Такси подъезжали и высаживали пассажиров, чтобы забрать новых. Начинался новый деловой день.

Томоэ должна была встретить Осако в кафе на первом этаже. Важный покупатель торговой компании, в которой они работали, должен был сегодня прибыть из-за границы в аэропорт Ханэда, и им поручили купить для него соответствующий подарок.

Они договорились встретиться в десять, но Осако еще не было. Томоэ заказала стакан лимонада и задумалась над тем, как невежливо заставлять девушку ждать.

После инцидента в Синдзюку Томоэ стала относиться к Осако с некоторым презрением. Обычно хорошо одетый, умеющий себя вести Осако выглядел очень комично, когда убегал, пронзительно вопя по-бабьи. Более чем комично — это был позор. На следующее утро на работе у него был чрезвычайно виноватый вид и он несколько раз пытался оправдаться: «Я убежал для того, чтобы позвать полицию». Томоэ на это лишь вздернула носик, улыбнулась и отвернулась.

«Хотела бы я встретить мужчину, на которого действительно могла бы положиться», — подумала она, глубоко вздохнув. После некоторого размышления она пришла к выводу, что среди всех знакомых мужчин нет ни одного поистине надежного. Осако, Такамори, Гастон... нет, ни единого.

«О замужестве стоит на какое-то время забыть, если все мужчины подобны Осако или моему брату». Неожиданно ей вспомнились слова, которые в последнее время ей часто говорил Такамори: «Ты не способна будешь распознать настоящего мужчину, когда его встретишь». Как оскорбительно. Какое он имеет право над нею насмехаться? То, что ему все нравится в Гастоне, — это его дело. Но если я презираю Гастона, то как он может говорить, что я не понимаю мужчин.

Томоэ вспомнила, как впервые увидела лицо француза в трюме парохода «Вьетнам». Она тогда еле сдержалась, чтобы не выпалить вслух «конь», и приложила большие усилия, чтобы не расхохотаться. Неужели есть такая большая разница между мужчинами, которые нравятся мужчинам, и теми, кто нравится женщинам? С какой стороны ни посмотреть, для Томоэ Гастон — недалекий простофиля, а точнее говоря — «дурак».

— Простите за опоздание, Томоэ-сан, — сказал Осако своим обычным женственным голосом, появившись наконец, в кафе. Под темным пиджаком виднелись безупречно белая рубашка с высоким воротником и со вкусом подобранный галстук, завязанный виндзорским узлом. Официантки в кафе не могли оторвать глаз от его элегантного облика.

— Боюсь, что я заставил вас долго ждать, — сказал он, подзывая официантку.

— Ничего страшного, — ответила Томоэ, но не без иронии. — Всего десять минут.

Он слегка склонил голову и, глядя ей в лицо, извинился еще раз, почти имитируя движения молодых людей, как их изображают в иностранных фильмах. Однако на Томоэ это не произвело никакого впечатления — скорее наоборот, чем напыщеннее он себя вел, тем смешнее выглядел в ее глазах.

— Томоэ-сан, — сказал он голосом, в котором звучала боль, — с некоторых пор у вас появилось ошибочное представление обо мне.

— У меня нет о вас ошибочного представления. — На ее лице вспыхнула насмешливая улыбка. — Я никогда не задумывалась о вас всерьез, чтобы иметь ошибочное представление.

Осако обиженно посмотрел на нее и начал играть с кофейной ложкой.

— Томоэ-сан, а вы вообще когда-нибудь всерьез задумывались о мужчине?

— Почему вы спрашиваете? В конце концов, я ведь девушка. Если мужчина мне нравится...

— И такой есть?

— Возможно.

Томоэ испытывала поразительное удовольствие по мере того, как Осако все больше спадал с лица, и какая-то внутренняя сила заставляла ее и дальше издеваться над внуком старого японского аристократа.

— Кто он? — хрипло спросил он. — Случайно, это не тот француз?

— Тот француз?

— Да, тот, который называет себя месье Гастон.

Томоэ рассмеялась так громко, что даже официантки с удивлением обернулись. Даже Осако не удержался.

— Конечно, сердце Томоэ не должен привлечь слабо умный иностранец в вульгарной одежде, иначе я был бы поражен до глубины души. И вообще, француз ли он? Он не умен и едва ли имеет какое-либо образование. Он, должно быть, принадлежит к самым низшим слоям французского общества. Посмотрите на его одежду, и это лицо.

Во всех этих рассуждениях Осако о Гастоне, несомненно, сквозила ревность, но странное дело — чем больше он поносил Гастона, тем больше злилась Томоэ. Хотя всего несколько минут назад она насмехалась над Гастоном перед своим братом, сейчас, когда какой-то Осако делал то же самое, она встала на защиту этого странного человека.

— Вы не имеете права говорить о нем так. О нем я более высокого мнения, чем о вас.

И, опомнившись, сама удивилась тому, что произнесла только что.

* * *

— Это здесь, Эндо-сан.

Водитель остановил машину и открыл дверцу.

— Здесь? — переспросил Эндо. Он достал полученный от водителя листок и пробежал его взглядом.

— Я буду вас здесь ждать.

— Хорошо, — согласился Эндо. — Гас, вылезай.

Хотя дождь прекратился, людей на улице было немного. С шумом поднялись прямо перед ними жалюзи фотомагазина. В кафе рядом официант в белом пиджаке энергично протирал окна.

Гастон задавал себе вопрос: куда идет Эндо и что он замышляет? Около них по подвесной городской железной дороге с шумом прошла переполненная электричка. Метрах в двадцати находилась огороженная строительная площадка большого дома, откуда доносились голоса. Когда Гастон посмотрел сквозь отверстие в заборе, он увидел, как рабочие с повязанными вокруг шеи полотенцами уже приступили к своим трудам. Эндо еще раз посмотрел на листок и, убедившись, что их никто не видит, пролез в небольшое отверстие в заборе, толкая впереди Гастона. Стена строящегося здания пока состояла только из железных перекрытий. Они подошли к лестнице в подвал.