Иванов и Рабинович, или "Ай гоу ту Хайфа!" - Владимир Кунин Страница 30

— Это люди Ши Го-сюна! Головой ручаюсь!..

— Профессор, что означает название яхты — «О-прю-шник»?

— «О-прич-ник», — поправил профессор. — Это старинное забытое русское слово. Так в древности называлось КаГеБе при царе Иване Грозном…

— Что я вам говорил?! Это рука Москвы!..

— По машинам!

— Брать только живыми!!!

Этой тихой и теплой ночью у причалов Арнавуткея в зеркальной гладкой воде, не способной всколыхнуть даже плавающую щепку, неподвижно, без единого всплеска спали десятки небольших судов.

И только одна-единственная яхта «Опричник» переживала какой-то удивительный, внутренний шторм!

Скрипели снасти, звенели ванты, а сама тринадцатитонная яхта невероятным образом, в абсолютно стоячей воде демонстрировала то килевую, то бортовую качку, сопровождавшиеся таким ритмичным мужским хрипом, такими женскими стонами и вздохами, что сравнить это можно было только с…

…такими же стонами и хрипами, доносившимися из огромной старой американской машины, стоявшей на причале рядом с «Опричником».

Бедная колымага пятидесятых годов, считавшаяся когда-то верхом автосовершенства, сейчас жалобно скрипела всеми своими амортизаторами, тряслась и раскачивалась, приседала то на передние колеса, рискуя в любую секунду развалиться от бушевавшей внутри ее страсти и собственной дряхлости!..

И если глухо задраенные двери и иллюминаторы «Опричника» не позволяли даже краем глаза увидеть происходящее внутри, то легкомысленно приспущенные стекла дверей автомобиля время от времени предъявляли миру то полную женскую ногу, то большую лоснящуюся грудь, а то и часть тощего мужского зада…

А потом качка «Опричника» вдруг стала чаще и сильнее, старая американская машина затряслась, как в лихорадке, и причал вдруг огласился таким диким мужским рычанием, такими восторженными стонами и криками, что…

…уже сидевшие в засаде полицейские, как по команде шумно и часто задышали, мгновенно покрылись испариной, закатили глаза, и большая часть группы захвата чуть было не потеряла сознания!..

Через несколько секунд все стихло.

«Опричник» стоял в гладкой и сонной воде без малейшего движения. Ни качки, ни скрипа…

Замер на причале и старый американский автомобиль…

Почти одновременно распахнулись каюта «Опричника» и дверца автомобиля. Из каюты вышел совершенно голый, сверкающий потом Арон, с трудом поднялся на палубу и прошлепал босыми ногами на нос яхты.

Из автомобиля, еле держась на ногах, выполз голый, мокрый Василий. Цепляясь за кузов машины, он доскребся до задней ее части, схоронился за багажником и стал справлять малую нужду прямо на асфальт причала.

Арон стоял как изваяние на носу яхты, и его струя вливалась в территориальные воды Турции.

— Ну, как, Арончик? — слабым голосом негромко спросил Василий.

— Фантастика!.. — ответил с яхты Арон. — А у тебя? — Нет слов!.. — счастливо сказал Вася и удивленно добавил: — Слушай, Арон, я, оказывается, такой здоровый!..

Не успел Василий закончить фразу, а Арон за него порадоваться, как вдруг откуда-то раздалась короткая, отрывистая команда на турецком языке, и в одно мгновение причал был залит морем света — вспыхнули прожекторы, фары полицейских автомобилей, сильные ручные фонари!

С визгом янычар, бросающихся в свой последний смертельный бой, орава полицейских, стреляя в воздух для укрепления собственного мужества, кинулась на маленького роста голого Васю.

— Вы что, мужики, охренели?! — только и успел крикнуть Вася.

— Держись, Васек!.. — заорал Арон с яхты, и как был в парадном костюме Адама, спрыгнул на причал и бросился на выручку.

Секунд пять они, спина к спине, отбивались от суетливой кучи охранителей турецкого правопорядка, а потом на них налетела вторая волна блюстителей закона — человек пятнадцать, и они были смяты под грудой потных от страха тел в форме доблестной турецкой полиции…

Как Василий Рабинович и Арон Иванов стали «гражданами мира»

В полицейском участке Среднего порта на столе у начальника лежали две черные пиратские шапочки с желтыми иероглифами и два ножа Арона и Василия. Рядом со столом громоздились коробки с провизией — дары Ши Го-сюна.

Арон, с подбитым глазом и широкой ссадиной через все лицо, и Вася, со вздутой губой и распухшим носом, стояли в наручниках за решетчатым ограждением, которое охраняли четверо полицейских с явными следами недавней битвы.

Еще с десяток полицейских, разукрашенных Ароном и Василием во время их захвата на причале, болтались по участку, свирепо поглядывая на пленников.

Тут же суетились два репортера полицейской хроники — один с фотокамерой, второй с блокнотом и диктофоном.

— Мы требуем советского консула, — кричал Василий.

— Они требуют советского консула, — по-турецки вторил ему профессор славистики.

— Пусть пока объяснят, откуда у них эти коробки с французской шхуны, сожженной пиратами Ши Го-сюна! А также — эти ножи и шапочки! А также яхта, стоимостью в несколько миллионов долларов!.. — кричал начальник участка.

— Откуда у вас все это? — сокращал вопрос начальника профессор.

— С Одесской барахолки, — твердо ответил Вася.

— Что есть «барахолка»? — не понял профессор.

— Пока не прибудет советский консул, мы отказываемся отвечать на вопросы!.. — подражая кому-то, высокопарно произнес Василий, и тут же тихо спросил у Арона: — Ну, как я им?!

— Молодец, Васюся! Я где-то так же в кино видел…

— Я тоже!

Раскрылась дверь, и в участок вошли два человека в темных костюмах и темных галстуках, с милыми, простоватыми русскими лицами.

Начальник участка встал из-за стола:

— Господин консул! Простите, что пришлось побеспокоить вас в такой поздний час…

Второй русский, несколько мрачноватый тип, тихо перевел слова начальника. Консул кивнул головой, с интересом посмотрел на заточенных в клетку Арона и Василия.

— Чем могу быть полезен? — улыбнулся консул.

Эта улыбка, этот родной русский голос родного русского человека сразу приободрили Арона и Василия. Они радостно рванулись к решетке и закричали в два голоса:

— Товарищ консул!.. Что же это?! Мы отдыхаем, а нас… А они…

Но советский консул даже внимания не обратил на их вопли. Он посмотрел ясными голубыми глазами на начальника участка и повторил свой вопрос:

— Так чем могу быть полезен?

Начальник стал горячо и темпераментно говорить по-турецки, а мрачноватый русский синхронно переводил на ухо консулу.

Не переставая улыбаться, консул сказал своему спутнику:

— Посмотрите их документы.