Вред любви очевиден - Татьяна Москвина Страница 30

Федя подходит к прадеду. – Вы меня помните? Я Федя, сын Ани Вольской. Я у вас был, помните? Вы мне рубль подарили, царский…

– Я вас помню, Федя. И куда вы дели мой рубль?

– Вот он, – показывает Федя. – Я его всегда с собой ношу, на счастье. Я не знал, что вы живы. Мама не говорила. Вы с ней поссорились?

Браун с удовлетворением разглядывает рубль.

– Рубль признаю. И вас признаю. Вы мой правнук Фёдор. С Аней я расстался, поскольку она соизволила выйти замуж за какого-то Марченко… Терпеть не могу, когда высокорождённые женщины связываются с низшими организмами. Что делать, тяжёлое наследие советской власти.

– Ну, это точно твой дедуля, – говорит Лера. – Тексты у вас передают по наследству.

Космонавтов тем временем бродит по комнате, рассматривает вещи.

– А что это за группа товарищей с вами? – спрашивает Браун.

– Так получилось, дед. Мы по делу, это важно. Скажи – эта женщина, она тебе родственница?

Клара встаёт на колени.

– Иеремия, не погуби. Заклинаю тебя памятью Эммы, твоей дочери!

– Сколько у женщин лишних эмоций, – удивляется Космонавтов. – Хоть бы сдавали излишек в недоразвитые страны… В Прибалтику, что ли…

– Это Клара, – спокойно отвечает старик. – Клара Вольская, моя бывшая внучка.

Клара целует Брауна от полноты чувств и бросается на Федю.

– Видишь, видишь, я говорила тебе правду, сынок…

– Не знаю… – морщится Федя, – странно всё… Подождите…

– Чего там! – вопит Гуля. – Шампанского!

– Моя бывшая внучка, – продолжает Браун. – Проститутка и воровка.

– Господин Браун, мне кажется, эти детали мы могли бы обсудить позже, – отважно вмешивается Варя. – У вас был очень тяжелый день. Вы потеряли Дору.

– Дора? – переспрашивает Браун. – Дора, Дора, Дора…

Он застывает.

– Это с ним что? – удивляется Гуля.

– Отключился на время, – объясняет Варя. – Сто четыре года, что вы хотите.

– Сынок, это всё неправда, – плачет Клара. – Дед очень жестокий…

– По-моему, дед в полном порядке, – возражает Космонавтов.

– Ты бы помолчал, тварь, – не выдерживает Лера.

– Понимаю… профессиональная солидарность… – усмехается Космонавтов. – Клара и Лера… что-то у вас есть общее…

– Я вышла замуж, скрыла, что у меня ребёнок, уехала… Я виновата. Но я не проститутка и не воровка, и если бы ты знал, Феденька, как я наказана… Ты думаешь, я из-за денег? Клянусь, нет. Я полюбила, я хотела другой жизни… Деньги – тьфу. Вот, – Клара достаёт из сумочки пачку евро, – вот, возьми, пожалуйста… ничего не жалко, бери сколько хочешь…

– Ого! – радуется Гуля. – Полился золотой дождик!

– Ой, что это? – пищит Космонавтов. – Ой, денежки! Целая пачечка! Позвольте полюбопытствовать… Настоящие! Да, жестикуляция приятная. Вот, Феденька, и кончилось твоё революционное детство. Прочь игрушки, прочь протесты! Теперь можно жить настоящей жизнью. А что такое значит – жить настоящей жизнью? Это значит – тратить денежки. Был бедный Федя, стал богатый Федя. Лерочка, это вам на заметку. Абортики-то теперь подороже можно делать…

– Убить мало гада, – автоматически отвечает взволнованная Лера.

Федя берёт пачку с рассеянной улыбкой. Оглядывает присутствующих.

– Забавно, да? Был такой дурачок, играл в революцию, а тут к нему мамаша приехала – сынок, вот тебе весь мир и коньки в придачу.

При слове «весь мир» Браун приходит в сознание.

– Весь Мир – к высшей мере! – хрипит он.

– Дора, где Дора! – кричит Варя. Старик опять выключается.

– Деньги… – продолжает Федя, вороша пачку. – Интересные бумажки… Всё можно купить. Человеческую душу можно купить!

– Да вот дерьма-то – ваши души, – говорит Космонавтов. – Хватит с меня, накупил сволочей.

– Спасибо, мамочка. Какая ты у меня шустрая. Не стала ждать ответных чувств. Сразу – пачку в руки. Дескать, виновата – плачу. Ну, что ж – это ведь моя пачка? Я могу с этим делать что хочу?

– Конечно, твоя, Феденька, – отвечает Клара.

– О’кей.

Федя подходит к окну, которое открыто по жаре, и резко швыряет на улицу пачку евро.

– А! – выдыхает Гуля. – Выбросил на фиг!

– Ты что? – кричит Лера. – Ты что, Федька?

Она бежит к окну, отталкивает Федю, смотрит вниз.

Между тем внизу, по пустынной Коломенской улице, шли в это время Эльвира и Юра.

– Сейчас уже, недолго осталось, – утешает девочку Юра. – Доползём – сразу спать.

В это время сверху посыпались бумажки. Прямо детям на головы.

– Эй, вы там чего? – удивился Юра. – Бумагу бросают.

Эльвира взяла бумажку, изменилась в лице. – Быстро собирай, дурак, быстро и бежим…

Дети мигом собирают почти все деньги и мчатся прочь.

– Сумасшедший! – орёт Клара. – Русский сумасшедший!

Клара, Лера и Гуля бегут на улицу. Варя и Космонавтов остаются.

– Сильно, – говорит Космонавтов. – Старый трюк, но эффект тот же.

Варя смотрит на Федю потрясённо.

– Фёдор, таких людей, как вы… таких не бывает. Я… можно, я буду служить вам?

– Побежали… – смеётся Федя. – Все побежали… Чёртовы куклы…

– Я знаю, – продолжает Варя, – я не могу вам понравиться так сразу, с первого взгляда. Но я, если постараюсь, стану очень полезным человеком для вас. Мне не нужно много внимания, и я ничем не помешаю вам…

– Федя, – мурлычет Космонавтов. – Обрати внимание на девушку. Она дело говорит.

– А тебе что, – спрашивает Варю Федя, – деньги не нужны?

– Очень нужны. Только свои, а не чужие. И бегать я за ними не буду.

– Ну, что я тебе могу предложить? – размышляет Фёдор. – Приходи к нам. Посмотрим, какой из тебя товарищ. Вроде инстинкты у тебя правильные…

Вваливаются Клара, Лера и Гуля. У Клары в руках несколько бумажек.

– Три тысячи выкинул! – стонет Гуля. – Без четырёхсот. Королевский бросок!

– Дети какие-то метнулись как молнии – не догнать, – объясняет Лера.

– Федя, зачем это? – убито спрашивает Клара. – Не хочешь – не бери, а что это за жесты такие дикие?

– Дикие? Возражаю! – вмешивается Космонавтов. – Чувствуется явный признак культуры! Мастер Достоевский, как и следовало ожидать.

– При чём тут Достоевский? – сердится Клара.

– При чём в России Достоевский? – удивляется Космонавтов. – Глупая какая женщина. Это вы в России ни при чём, а Достоевский тут – при всём!