Vremena goda - Борис Акунин Страница 30

В зале засмеялись и даже захлопали. Это придало мне храбрости перед выступлением.

– Коммунизм – это общество слабых, где подавляют и даже истребляют всякого сильного, незаурядного человека, – чеканил Лаецкий. – А фашизм – общество, в котором сильные подавляют и истребляют слабых. За нашим движением будущее, потому что фашизм соответствует великому закону природы. Мы – племя львов, а не шакалов!

Про сильных и слабых мне понравилось. Про львов и шакалов не очень. Я никогда не любила трескучей фразы и позерства.

Но вот харбинский дуче закончил выступление. Ему оглушительно хлопали и гадко улюлюкали.

Настал мой черед.

Я удовлетворенно улыбаюсь, покачиваясь в такт блюзу. Я вспоминаю свое выступление – каждую фразу, каждую паузу. Я хочу сохранить в памяти все детали.

С каким замечательно уверенным и спокойным видом начала я говорить! Будто университетский профессор на лекции. Как дважды два доказала, что и коммунизм, и демократия, и фашизм – в общем-то одного поля ягоды, поскольку все они произросли на тесной грядке под названием «западная цивилизация». Этот истощенный огород продемонстрировал свою бесплодность мировой войной и чередой кровавых революций. Пора нам всем протрезветь и сказать себе про Запад: сему месту быть пусту. Молодежь должна повернуться лицом от заката к восходу. Будущее человечества сегодня куется не на мощеных площадях Европы, а на бескрайних просторах Азии. И кузнецом нового мироустройства станет молодая нация, сильная духом и стальными мускулами. Сначала она поведет за собою главную страну планеты, великий Китай, затем всю Азию. Ее грандиозная историческая миссия – показать миру, что дух и воля сильнее золота и плоти.

Постепенно мой голос делался звучнее. Мне кажется, я говорила сильно и страстно. Может быть, не столь складно, как коммунист Шлиман, но во всяком случае лучше, чем Лаецкий. Кого-нибудь другого смутило бы отсутствие поддержки зала, поделенного надвое между «черными» и «красными», но меня эта стена отчуждения лишь заряжала силой.

«Я – сильная», думаю я и снова улыбаюсь своему отражению в зеркале.

К тому же в зале сидел Сабуров. Его лицо, как обычно, было непроницаемо, но по блеску глаз, я видела, что он взволнован моей речью. Такая поддержка стоила больше, чем большевистская или фашистская клака.

Главный свой козырь я приберегла напоследок. Какая я все-таки умница, что заранее всё просчитала и предугадала!

Когда я закончила свою речь, никто не хлопал. Встал один из шлимановских активистов и стал обвинять меня в двурушничестве. Мол, агитирую за микадо, а сама живу на пенсию, которую выплачивает совучреждение, пользуюсь казенной квартирой и вообще всеми правами обладательницы советского паспорта.

Я была к этому готова и знала, что делать.

Комсомолец еще брызгал слюной и грозил пальцем, а я молча вынула из сумочки красную книжечку и показала ее залу. Выступающий растерянно умолк.

Я громко выкрикнула переиначенные строки из их обожаемого Маяковского:

Беру, как бомбу, беру, как ежа,

Как бритву обоюдоострую,

Беру, как гремучую в двадцать жал

Змею двухметроворостую…

Взяла и разорвала «серпасто-молоткастый», а обрывки кинула на пол со словами:

– «Глядите, завидуйте: я – больше не гражданин Советского Союза!»

Что тут началось! Повскакивали все – и «черные», и «красные». Первые устроили мне овацию, вторые ревели от бешенства и негодования.

Ей-богу, это торжество стоит квартиры и маминой пенсии. «Проживем как-нибудь на мои гонорары, – думаю я. – Буду меньше на тряпье тратить, только и всего».

Здесь Сабуров, до сей минуты молча за мной наблюдавший, делает знак Лаецкому – тот сразу умолкает, и я перестаю смотреть в зеркало. Внутри всё сладко сжимается. Сейчас этот сдержанный, немногословный человек даст свою оценку моему выступлению.

Он, собственно, ее уже дал, когда после диспута пригласил сюда, в «Трокадеро». Обычно мы с Сабуровым встречались в дешевых кафе или простецких японских ресторанчиках. Приглашение в самый модный и дорогой из харбинских клубов означало, что мои акции пошли резко вверх. Правда, он позвал и Лаецкого, но мне кажется, что я научилась понимать сабуровскую внутреннюю логику. Во-первых, с предводителем «мушкетеров» у них свои давние отношения, и Сабуров не хочет обижать соратника. А во-вторых (эта мысль меня согревает), Сабуров боится слишком решительно сокращать дистанцию, разделяющую его и меня. О, я неплохо научилась понимать этого весьма и весьма непрозрачного мужчину.

Клуб-ресторан «Трокадеро» открылся недавно. Я здесь еще ни разу не была. Говорят, средний счет составляет чуть не сто долларов на человека, я столько не зарабатываю и за неделю. Несмотря на французское название, оставшееся от прежних владельцев, оформление и атмосфера здесь американские. Стены расписаны танцующими неграми и яркими зигзагами, музыка соответствующая, в баре – лучшая в городе коктейль-карта. Я уже выпила два дайкири – впервые в жизни.

Сабуров наклоняется ко мне (раньше он никогда этого не делал) и говорит – нет, не комплименты, которых я ожидала, – кое-что еще более приятное:

– Я теперь буду за вас, Сандра, беспокоиться. Завтра все газеты напишут о том, как вы разорвали советский паспорт. Коминтерновцы вам этого не простят. У этой публики нет никакого понятия о чести, о рыцарском отношении к даме. Я хотел бы приставить к вам охрану…

«Какой он милый, – думаю я, – с этой его старомодной церемонностью. „Рыцарское отношение к дамам“ – с ума сойти!». С великолепной небрежностью отвечаю:

– Охрана мне не нужна. Я никого не боюсь.

И тут же получаю щелчок по носу, отчего настроение несколько подкисает.

– Я гарантирую, что завтра же вы получите новый паспорт, маньчжурский. Пока эту страну признает только Япония, но скоро всё переменится. Получите вы и другую квартиру, лучше прежней. Кроме того, полагаю, что теперь построчная оплата за ваши статьи возрастет минимум вдвое.

Вот тебе и героиня. Собиралась сделать широкий жест, а вместо этого…

Я опускаю голову. Любоваться собою в зеркале больше не хочется.

Воспользовавшись наступившей паузой, Лаецкий начинает рассказывать (не мне, конечно, – Сабурову) о грандиозных перспективах фашистского движения в Маньчжоу-го. Партия уже существует. Буквально на днях будет объявлено о создании женского движения. В дальнейших планах – копирование удачного опыта большевиков по воспитанию детей и подростков, ибо только дурак не учится у врагов эффективным приемам.

– У них триада «комсомольцы-пионеры-октябрята», а у нас будет «Союз юных фашистов», «Союз фашистских скаутов» и «Союз фашистских крошек». Сандра не права, когда говорит, что фашизм – порождение декадентской западной культуры. Корни наши арийско-индийские, а у наших японских друзей мы готовы учиться духу бусидо.