Цирк мертвецов - Джон Кей Страница 30

Рядом с входом было несколько комнаток, где посетители могли смотреть порнофильмы в одиночестве или в компании приятелей любого пола. Они были оснащены раковиной, полотенцами, двумя складными металлическими стульчиками, прикреплёнными к полу. В других, более просторных комнатах женщины, или женщины с мужчинами, или с другими женщинами раздевались и за соответствующую плату делали всё, что их попросит клиент.

В конце длинного петляющего коридора была комната с откидным люком, ведущим в тюремный подвал, залитый красным светом. Рядом была комната с резко наклонённым потолком, в которую можно было войти только стоя на коленях. Здесь были комнаты со спортивным оборудованием, медицинским оборудованием, был в том числе и рентгеновский аппарат, лежали скальпели и даже хирургическая пила. В другой комнате — «спальне пропавшего» — молодая женщина с выражением муки на лице просто ходила кругами, а из динамиков, вмонтированных в стены комнаты, звучали успокаивающие мелодии и детский смех. Напротив с потрясающей точностью была воссоздана спальня Анны Франк [95]. В этой комнате стоял телевизор, где постоянно показывали «Шоа» [96], девятичасовой фильм о геноциде еврейского народа во время Второй мировой войны.

Джин оказался в комнате среднего размера, окна были зашторены, стояла односпальная кровать и кожаное кресло, а под потолком медленно вращался вентилятор, время от времени колыхавший паутину по углам. На столике вишнёвого дерева рядом с кроватью стояла ваза с голубыми тюльпанами и большая серебряная пепельница.

В пепельнице лежал коробок спичек, на котором был изображён Элвис, стоявший на коленях перед апостолом Петром.

Джин подошёл к окну, откуда виднелась часть Голливудского бульвара и Лас-Пальмас. Пьяная парочка — обоим было лет по сорок — повернула за угол, за ними следом шла няня с пакетом товаров, приобретённых в бакалее. За няней шёл мальчик лет десяти, который, казалось, слегка отставал в развитии, у него в руках был красный воздушный шарик в форме сердца. Увидев в окне Джина, он быстро спрятался за няню.

— Почему бы тебе не сесть? Давай поговорим. Джин обернулся на звук её голоса. Женщина прилегла на кровать и плотно сжала руки с ногтями без маникюра на своём округлом животе. В ней что-то изменилось, что-то произошло с лицом — в нём появилась какая-то мягкость, которая была незаметна на улице.

Джин сел в кресло и наклонился вперёд, глядя в её уставшие бесцветные глаза. Он попытался придать своему голосу таинственность и начал рассказывать о своём детстве, которое в тот момент казалось ему одновременно и далёким, и близким, как будто это было вчера.

Он говорил:

— Я провёл здесь много счастливых часов, помогая отцу. Мы все ему помогали — я, мой брат, наша мама. Самым лучшим днём была пятница, когда привозили новые журналы и комиксы. Папа разрешал нам брать домой всё, что мы захотим, но сначала мы должны были расставить всё по полкам. Рэй больше всего любил комиксы про Арчи, а ещё «Маленькую Лулу». Он был младше меня. Я любил читать «Вестник бейсбола» и «Ринг Мэгэзин».

— Я теперь ничего не читаю, — тихо произнесла женщина. — Но в старших классах средней школы я была настоящим книжным червём.

— Да?

– «Морской волк» Джека Лондона. Помню, как читала его.

— Моя мама читала журналы о кино и «Настоящий детектив», — произнёс Джин, не глядя в глаза женщине некоторое время. — Ещё она любила сборники кроссвордов. Мой брат помнит, что мы вместе завтракали в «Кофе Дэн», а она заполняла клеточки. Я этого не помню.

— А моя мама читала Библию.

— Летом она носила кожаные сандалии и джинсы с бахромой от икр, прямо как школьница. Сверху она носила простроченную ковбойку и не застёгивала две верхние пуговицы.

— Она была красивой?

— Да, очень.

Джин прикрыл глаза и вдохнул аромат духов женщины, он постарался запомнить его. Он узнал запах — смесь жимолости и корицы.

— Ты пользуешься такими же духами, как и один чело-:к, — произнёс он.

— Кто она?

— Она умерла.

— Ты о ней хотел поговорить?

Нет, он не хотел говорить об Элис. Ему было больно даже думать о ней. Но этот запах, её запах — было ли это простым совпадением или же это был знак, встреча с её духом, напоминание, а может, просто обещание, что она никогда не оставит его и никто никогда не заменит её, а то, что было между ними, — свято и будет длиться всю жизнь.

— Она погибла в авиакатастрофе, — сказал Джин, и на лице женщины на мгновение отразилось страдание. — Это случилось пару месяцев тому назад. У неё были такие же духи. Твой запах напомнил мне о ней.

Женщина пригладила волосы и с сочувствием посмотрела на Джина.

— Прости меня, — попросила она. Голос её звучал нежно, сочувствие отражалось в глазах, в них словно бы стояли слёзы. — Я не знала.

Джин выдавил из себя улыбку, чтобы скрыть боль, терзавшую его. Он глубоко вздохнул, и память, подобная оторванному от календаря листочку, услужливо развернула перед ним картинки из прошлого.

Как-то в воскресное утро они с Элис решили поехать вниз вдоль побережья. Прошло три недели со дня их первой встречи, и Джин хотел научить её стоять на доске на длинных волнах побережья Сан-Оноре. Они остановились в «Коралловом рифе», небольшом грязном мотеле с видом на море, на который указывал сломанный указатель. С них взяли девятнадцать долларов за двухместный номер.

Им понравилась обстановка — ковёр цвета янтаря, разводы на обоях, Библия, лежавшая на столе, телевизор, который показывал только один канал, голоса двух ссорящихся людей в соседнем номере, где женщина кричала: «Ты всем обязан мне, Пол!»

Едва они зашли в номер, их тела соприкоснулись, и они начали стягивать друг с друга одежду. Элис дважды прокричала его имя, и он с изумлением увидел выражение абсолютного счастья в её глазах.

— Это было восхитительно, — сказала она, когда кожа её немного остыла, а тело перестало так дрожать. — Может быть, лучше всего, что было. Ты знаешь, Джин, мы невероятно счастливые люди.

— Да, — ответил Джин, слегка испуганный её пронзительным взглядом. — Я знаю.

— Хочешь меня? — спросила женщина у Джина, который снова встал и пристально разглядывал что-то в окне. Он покачал головой. — Ты уверен? Это не будет ничего стоить.

— Нет, спасибо.

— Чего ты хочешь?