Сто лет - Хербьерг Вассму Страница 30

Саре Сусанне слово "философия" показалось странным. Далеким от обычной жизни. Оно напоминало о древних мудрецах, которые, завернувшись в простыни, ходили среди белых колонн. Это было слишком далеко от того, что можно было ждать от человека, призванного крестить детей, венчать взрослых и провожать покойников в последний путь.

— Было много споров, в которых вы принимали участие, придерживаясь... как бы это лучше выразиться... не пасторской точки зрения, — хохотнул Берг.

— Вы имеете в виду прения о том, что чиновников следует освободить от обязательства принадлежать к государственной церкви? — спросил пастор, и его раскатистое бергенское "р" застряло у гостей в ушах.

— Трудно было ждать такого от пастора, — признался Дрейер.

— Да, наверное, в этом была доля провокации. Но с другой стороны, кто лучше пастора знает, как важно для человека быть честным, знает, во что люди верят и что они собой представляют. В обществе слишком много недомолвок и фальши. Можно прекрасно разбираться в политике, экономике и понимать, что важно для общества, даже не принадлежа к государственной, церкви.

Возникла тишина — возразить на это было нечем. В наступившей тишине хозяйка спросила у пасторской четы, как им нравится в Стейгене. Все обернулись к пасторше. Она сделала вид, что не заметила этого. Спокойно поддев вилкой кусочек картошки, она отправила его в рот.

— О, спасибо! Нам очень нравится! И детям, и нам с женой, — ответил пастор.

— Вот только люди выпускают свою скотину на пасторские земли! — неожиданно сказала пасторша.

— Я понимаю, из-за такого могут возникать ссоры, — вздохнула хозяйка и многозначительно оглядела своих гостей

Все улыбались. Кроме пасторши. Ее подбородок дерзко смотрел в комнату, темные глаза блестели. Красиво очерченные губы были крепко сжаты. Прямой пробор делил волосы строго на две половины. Прямой нос подчеркивал эту симметрию. Сегодня пасторша почти все время молчала. Несмотря на то что уже достаточно хорошо владела этим, на ее взгляд, нелогичным норвежским языком.

— Урсула герой, она прекрасно со всем справляется. С детьми... с хозяйством... — Пастор прикрыл рукой руку жены и долго не снимал ее. — Но сменить жилье не так-то просто, — сказал он наконец.

С ним все согласились, хотя из сидевших за столом мало кто имел опыт в подобных делах. Сара Сусанне о своем опыте помалкивала.

— Жаль, что Арнольдус не смог приехать и познакомить нас со своей молодой женой, — обратилась хозяйка к Саре Сусанне.

— Да, такая погода!.. — быстро отозвалась Сара Сусанне.

После того как Арнольдус женился, она видела его всего два раза. И старалась убедить себя, что его жена в этом не виновата. Но бесполезно. Она плохо себя чувствовала в обществе невестки. Было что-то такое в ее голосе. В смехе. Сара Сусанне понимала, что кое дело не только в Эллен, но и в ней самой. И никому не говорила об этом. Если при ней заходил разговор о невестке, она никогда не осуждала ее, но и не хвалила.

— Да-да, мальчику давно пора было жениться! — воскликнул хозяин.

— Вы правы, — согласилась Сара Сусанне и осторожно положила на край тарелки две рыбные косточки.

— Позволю себе сообщить, что наш пастор должен написать новый запрестольный образ для церкви в Вогане, — объявил хозяин.

— Да, это уже из области призвания. На это потребуется время. Я начал понемногу делать наброски на тему моления о чаше в Гефсиманском саду, там Иисус и ангел. Но мне нужна живая модель.

— Модель? Для Иисуса? — осмелилась спросить Сара Сусанне. Она сидела справа от пастора.

— Нет, для ангела. — Он повернулся к ней всем корпусом.

— Боюсь, с этим у вас возникнут трудности. Мужчин в нашем краю трудно назвать ангелами, — сухо заметила Магдалене Бордервик.

Ее слова вызвали общий, хотя и негромкий смех.

— Вы уже выбрали кого-нибудь, кто согласился быть ангелом? — спросила фру Берг.

— Еще нет, — признался пастор, все еще глядя на Сару Сусанне.

Такое внимание с его стороны взволновало ее. В то же время она наслаждалась восхищением, которое сквозило во взгляде молодого телеграфиста. Но ей было стыдно. Она, замужняя женщина! И Юханнеса здесь нет! Сара Сусанне привыкла, что на людях ее словно защищало его обычное молчание. Но на этот раз все было по-другому. Она повернулась к пастору:

— Уверена, вы найдете кого-нибудь, кто согласится быть ангелом. К тому же вы сможете немного приукрасить модель, если она окажется не совсем такой, как надо.

Все засмеялись. В том числе и пастор с женой. Дерзкие глаза телеграфиста сверкали.

Юго-западный ветер бесчинствовал среди домов. Еще раньше было решено, что никто из гостей не поедет домой в такую погоду. Постели для них были уже приготовлены. Упрямая роза ветров заставляла печи выпускать дым не в трубы, а в помещение. Нагреть спальни было трудно, служанки совсем выбились из сил. Они приоткрыли двери в коридор, чтобы усилить тягу. И бегали из комнаты в комнату, следя за печными отдушинами. Особенно в большой комнате, где должны были спать пастор с женой. Печь в этой комнате окончательно вышла из повиновения, и из нее в комнату вырывался мохнатый дым. В конце концов служанке пришлось закрыть вьюшку и надеяться, что запах печени, проникавший сюда снизу, будет не слишком раздражать пасторшу.

В столовой пастор сидел за столом рядом с хозяйкой. Наконец он встал и поблагодарил за обед. Было вид-что он привык к вниманию окружающих и к тому, что люди прислушиваются к его словам.

— Фру Биргитте, вы добрая фея. Не знаю, что Лофотены делали бы без вас. А мы все — без ваших обедов. Что, скажите на милость, делал бы мой друг Хенрик и весь Хеннингсвер без вашей энергии и любви к ближнему? Ни одна хозяйка на Лофотенах не способна без малейших усилий дарить сразу столько тепла и столько горячих блюд.

— Но у меня есть помощницы, — шепнула фру Биргитте на ухо пастору, однако достаточно громко, чтобы ее все слышали.

— Не умаляйте свои заслуги, — продолжал пастор. — Я благодарю за этот замечательный обед, подаренный нам милостью фру Биргитте и Господа Бога. Не буду пускаться в описания пути, который прошла эта дивная треска. Я это сделал еще в прошлом году. А нынче я хочу только напомнить, что и этому творению Божьему свойственны некоторые человеческие черты. Треска находит своего спутника или спутницу в глубинах океана, и они плавают брюхо к брюху, дабы их вид продолжался еще сотни лет. В этом есть что-то прекрасное и близкое нам.

Дамы опустили глаза в тарелки. Телеграфист открыл от удивления рот, а хозяин позволил себе смущенно улыбнуться. Фру Биргитте прикрыла рот салфеткой, словно хотела за ней спрятаться. Наконец пастор сообразил, что его слова могли счесть бестактными. Он повернулся к хозяйке, положил руку ей на плечо и продолжал:

— Дорогая фру Биргитте, благодарю вас за то, что никто не выходит из-за вашего стола с пустым желудком. Благодарю за вашу верную дружбу с первого дня, как мы узнали друг друга, несмотря на то что этот недружелюбный фьорд пытается нас разлучить!