Сад изящных слов - Макото Синкай Страница 30

— Ну же, это есть в школьных учебниках! — сказала она.

— Да, возможно, я что-то такое слышал, — ответил он. — Но мне казалось, что это написано мужчиной.

— Нет, женщиной! — невольно подавшись вперёд, поправила его Юкино, и мужчина весело рассмеялся.

— И вот, расставшись и с принцем Оама ^[50], и с императором Тэндзи ^[51], охваченная тоской, она шла по степи. По запретным полям, испещрённым белыми цветами, куда простым людям вход был заказан.

— Так-так... — с интересом кивнул мужчина-пёс, отпивая виски.

Юкино тоже пригубила коктейль и смочила горло.

«А что я пью и какая это по счёту порция?» — мелькнуло у неё в голове. Похоже, она в кои-то веки малость напилась. И похоже, малость напиться и рассказывать кому-нибудь о том, что тебе нравится, — отличное развлечение.

— И тут губы сами собой произнесли эти слова: «Иду полями мурасаки... Иду запретными полями».

— Что вижу, то пою.

— В общем, да, — Юкино тоже засмеялась. — В тот вечер устраивали большой пир. И там, за саке и изысканными угощениями, придворные пред лицом императора Тэндзи должны были читать стихи о прошедшем дне. Их вызывали в произвольном порядке, и каждый с колотящимся сердцем ждал, когда же произнесут его имя. И только принцесса Нукада оставалась спокойной. Стоило ей только захотеть, как она могла тут же, не сходя с места, сочинить десяток стихотворений.

— Талантливая женщина.

— Именно так. Но то, что мы сейчас называем талантом, я бы скорее назвала сверхъестественным чутьём, каким обладают жрицы в святилищах.

— В вас, Юкино-сан, тоже есть что-то от жрицы. А ваш родной дом, наверное, храм.

— Какой там! Я обычная служащая. Ну так вот, ей на память пришли «макура-котоба», традиционные поэтические эпитеты. По-видимому, так и сложились первые три строчки: «Иду полями нежных мурасаки, скрывающих пурпурный цвет в корнях, иду запретными полями...».

— Хм... А можно спросить, Юкино-сан, вам доводилось пережить подобное?

— Что?

— Скажем так — бурную страсть.

«А, это он о любовных приключениях», — не сразу догадалась Юкино. Наверное, ему скучно говорить о поэзии. Она почувствовала себя виноватой.

— Нет... Ничего такого не было. Ну а вам... — она попыталась произнести имя мужчины-пса. Как же его, Сато? Като? Ватанабэ? — Вам приходилось? — кое-как выкрутилась Юкино.

Мужчина весело засмеялся:

— Вы забыли моё имя, Юкино-сан?

— Нет... То есть... Простите.

— Ха-ха-ха! Ничего страшного. Оно обычное, потому его все и забывают. Зовут меня то Сато, то Като. А я Сайто! — Мужчина с улыбкой отпил из бокала, и, глядя на него, Юкино успокоилась.

— Отлично посидели! — сказал мужчина.

— Правда?

— Конечно. Давно я так не отдыхал. А вы, Юкино-сан?

— Я тоже, — ответила она и допила остатки неизвестного напитка в своём бокале.

— Бармен, ледяной коктейль для дамы! — позвал мужчина-пёс, и она слушала его голос с тем же спокойным чувством обретённой свободы, с каким после уроков оставалась в художественном кружке.

Они решили продолжить вечер в каком-нибудь другом месте и, так как в ближайшей округе баров было мало, взяли такси.

«Вот как начинаются личные отношения», — крутилось в затуманенном алкоголем сознании Юкино, пока она рассматривала проплывающие за окном огни улицы Аояма-дори. Не со знакомства в школе или на рабочем месте, не с чьих-то рекомендаций, а с того, что взрослые, независимые люди, действуя самостоятельно, случайно кого-то встречают. И тогда границы их миров естественным образом раздвигаются. Юкино показалось, что ей наконец-то приоткрылась доселе неизвестная правда жизни. И даже — что она наконец-то смогла стать взрослой.

Они проехали мимо станции Сибуя, двери которой уже были заперты, недалеко от неё вышли из такси и какое-то время бок о бок шли пешком. Влажный летний воздух приятно обдувал горящую от алкоголя кожу. Тыльная сторона её правой ладони несколько раз задела руку мужчины-пса. Ей почудилось, что такое с ней уже было, что когда-то давно она уже гуляла с кем-то по ночной Сибуе.

Внезапно он взял её за руку. Юкино этого ожидала и не особо растерялась, но, когда они остановились, она не без удивления поняла, что находится в квартале Догэндзака, в той части, где много лав-отелей. Ей мельком вспомнилось то здоровое ощущение уюта, какое испытываешь, когда с кем-нибудь спишь.

— Давай немного отдохнём, — сказал мужчина-пёс, в точности повторив фразу, которую в такие моменты произносят в манге и телесериалах.

Юкино это рассмешило, и она захихикала. Приняв улыбку за согласие, мужчина приобнял её за плечи и мягко подтолкнул ко входу в гостиницу. Она не стала сопротивляться, сделала несколько шагов вперёд. Перед ними распахнулась автоматическая дверь с матовыми стёклами, в лицо повеяло холодным воздухом из кондиционера, и Юкино машинально опустила голову. Тут она впервые обратила внимание на обувь своего спутника. Это были остроносые туфли из блестящей, скользкой кожи какой-то рептилии — может, крокодила, а может, змеи. И Юкино внезапно, как будто в голове что-то щёлкнуло, вспомнила туфли того мальчика. Яркая, чёткая картинка возникла перед глазами, разгоняя похмельный туман: его потрёпанные мокасины, в которых он всегда приходил в парк. Не в школьных лоферах, не в кроссовках и не в модельных туфлях. Только сейчас она догадалась, что он сделал их сам.