Моя жизнь с Евдокией - Людмила Старцева Страница 3

Собственно, съедено было не более столовой ложки, но выбросить пришлось все три килограмма. Мышь, не особо огорчившись, переселилась в коробку с чаем. И, заодно, продемонстрировала мне свое «фе», густо засеяв все полки черными зернышками крошечных какашек.

Страшные планы мщения уж было стали зарождаться во мне, но тут случилось прекрасное. Совершая ночной моцион по саду, мышь встретила принца, влюбилась, вышла замуж и переселилась на территорию супруга.

Вася говорит, что видела молодоженов, и что новобрачная решительно беременна.

— Передавай им мои поздравления — говорю я Васе. — Пускай плодятся и множатся.

А про себя подумала — хорошо, что не в кладовке.

*****

По саду ходит осень. Ласточки давно уж улетели, а скворцы всё никак. Они собираются в большие стаи и черными гроздьями облепляют электропровода. Что-то обсуждают, о чем-то спорят, но до ссор дело не доходит. Внезапно вся стая срывается с места, с сухим шорохом проносится над головой и исчезает вдали. А через час-другой снова сидят на проводах, как доремифасольки на нотном стане. Правда, песен не поют и не щебечут, как весной. Грустят, наверное.

Дуся, задрав голову, следит за скворцами, и когда они взлетают, бежит следом, лая и спотыкаясь об разбросанных повсюду кошек.

— Куда это они? — спрашивает у меня, запыхавшись.

— На юг, наверное. Скворцы — перелетные птицы, на зиму улетают туда, где тепло, в Африку, например, а весной возвращаются назад — поясняю я.

— Я тоже хочу быть перелетной, я тоже хочу в Африку — заявляет Дуся. — Вот улечу, будете тогда знать, каково оно — без меня. Вот тогда наплачетесь, нагорюетесь без Дусеньки.

— Да лети себе на здоровье — не стала возражать я — мы уж как-нибудь без тебя перезимуем, а по весне станем ждать тебя с курорта. Ну что, вещи твои собирать или как?

Евдокия задумчиво скребет за ухом, щурясь, смотрит в осеннее небо, золотистое и прохладное.

— А что у нас сегодня на обед? — спрашивает она.

— Гречка с курицей, блины со сметаной, суп с косточкой со вчерашнего дня остался.

— Что-то я проголодалась, бегая за этими перелетными скворцами, давай скорее будем обедать! — восклицает Дуся и бежит в дом.

И становится ясно, что до обеда в Африку никто не полетит. А после обеда — и подавно.

А потом пришел дождь. За ним — другой, третий…

Похолодало. И продавщица Надя, взвешивая макароны, напугала меня вопросом «А дрова у вас есть?» Собственно, напугал меня не столько вопрос, сколько ответ на него. Дров у нас не было. И где их берут, я не знала.

Надя вручила мне макароны, и номер телефона Коли, который ведает дровами в здешних краях. Коля сказал, чтобы я завтра никуда из дома не уходила, они с дровами будут у нас до обеда, а, может быть, после.

До самого вечера мы готовили сарай к приему Коли с его драгоценным грузом.

— А что такое дрова? На что они похожи? — интересовалась Евдокия.

— Видишь, липа стоит у ворот? Вот если нарезать ее ломтями, как колбасу, а потом ломти порезать брусочками, как сыр, — получатся дрова.

— Симпатично — одобрила Дуся. — И что, они нас будут греть? Как это?

— Долго объяснять, сама все увидишь.

А утром мы позавтракали и всем составом сели на лавку во дворе — ждать. Но Коля в этот день так и не приехал. И на следующий день — тоже.

— Мне холодно — жаловалась Анфиса.

— И мне — отзывалась из-под одеяла Вася.

И мне — молчала я.

*****

— Едут! Едут! — кричит Дуся, врываясь в дом. — Беги скорее, наши дрова едут!

От неожиданности я уронила шампунь в тазик с горячей водой, над которым мыла голову. «Бежать скорее» с намыленной головой не получалось. Пока я смывала пену с волос, взбудораженные кошки, подгоняемые Евдокией, помчались встречать долгожданные дрова. Намотав на голову тюрбан из махрового полотенца, путаясь в спадающих с ног резиновых галошах, вслед за ними к воротам устремилась я.

А там стоял здоровенный грязный грузовик, за стеклом кабины которого просматривался некто, вероятно, Коля. При виде меня некто высунулся из кабины, и закричал «уберите собаку!»

— Это он обо мне? — удивилась Дуся.

— Дусь, зайди во двор и постой там — сказала я. — Видишь, человек собак боится.

— Меня? — еще больше удивилась Евдокия.

— Тебя, тебя. Уйди, пожалуйста.

Обиженная и польщенная одновременно, Дуся ушла за забор и оттуда стала следить за дальнейшими событиями.

А события складывались не в нашу пользу. Машина в ворота не пролазила, поэтому сгрузить дрова к нам во двор — никак. Высыпать их на улице — украдут. И мы останемся без дров. Увезти назад — мы, опять-таки, окажемся пострадавшей стороной.

Коля курил на лавке у ворот, флегматично наблюдая, как я пытаюсь сообразить, что делать.

— Пускай руками носит — подсказала из-за забора Евдокия. — Ишь, расселся.

— Уберите собаку — сказал Коля.

— А вы, Коля, заходите во двор, не стесняйтесь. Здесь и поговорим — предложила Дуся.

Коля бросил сигарету под лавку и полез в кабину. Захлопнул за собой дверцу, выглянул в окно:

— Так вы дрова брать будете или как?

— Будем — сказала я решительно. — Выгружайте.

Распахнула ворота, попросила подогнать машину к ним вплотную и махнула Коле рукой — давай! Дрова легли фифти-фифти — половина во дворе, вторая половина — за воротами. И эту вторую половину предстояло перенести во двор, а потом все вместе — в сарай.

Я расплатилась с Колей, и он умчался, громыхая и дребезжа. А мы все собрались вокруг нашего сокровища. Дуся взобралась на вершину дровяного Эвереста, чтобы оценить фронт работ. Кошки обнюхивали деревяшки, а Вася даже лизнула. Я вспомнила, что на мне из одежды лишь полотенце и халат на босу ногу, и пошла переодеваться. Сняла тюрбан, надела вязаную шапку, старую куртку, на ноги — башмаки.

И приступилась к дровам. Поначалу Вася с Соней пытались мне помочь, но Соня тут же занозила лапу, и Вася повела потерпевшую в дом для оказания медицинской помощи. Анфиса сказала — какой ужас! — и отошла от дров подальше. Евдокия, бодро сыпавшая советами с вершины холма, в конце концов навернулась, ушибла плечо, разочаровалась в дровах и ушла в сад — восстанавливать душевное равновесие.

Я осталась одна на поле боя. Но испугаться не успела, потому как за воротами загромыхало, задребезжало и подъехал знакомый грузовик. Из него вышел Коля. И еще один такой же Коля. Первый Коля сказал, что второй — это его брат Гриша. Вдвоем они за час перенесли все дрова в сарай, уложив их красивым каре.

— С вас бутылка, хозяйка — сказал Коля.