На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник) - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 3

Я шел обратно к столу, и ноги у меня были как ватные. Да, видать, компания там подобралась неслабая. Одной Бобби Уикем хватило бы за глаза и за уши, с ее талантом баламутить все и вся и, что ни день, затевать новые авантюры, способные повергнуть в хаос весь цивилизованный мир. А тут еще Обри Апджон – нет, это явный перебор. Не знаю, заметил ли Селедка на моем лице «налет мысли бледной», как любит выражаться Дживс. Скорее всего не заметил, потому что он в этот миг был всецело поглощен тостами с мармеладом, но упомянутый налет, несомненно, на моем лице присутствовал. И, как это нередко случалось прежде, я вдруг ощутил на себе дыхание рока. Конечно, я не мог сказать, в какую именно форму отольется на сей раз его карающая воля, но внутренний голос шепнул мне, что Бертрам уже отмечен его печатью и в ближайшем будущем получит под дых.

– Тетя Далия звонила, – сказал я.

– Дай ей Бог здоровья, – сказал Селедка. – Достойнейшая из достойных. При цитировании ссылаться на источник разрешается. Никогда не забуду счастливые дни, проведенные в Бринкли. С удовольствием бы снова напросился на приглашение – готов посетить ее в любое удобное для нее время. Она что, в Лондоне?

– Сегодня возвращается в Бринкли.

– Надеюсь, мы успеем до отвала накормить твою любимую родственницу.

– Нет, она уже приглашена на обед. Будет щипать траву в обществе сэра Родерика Глоссопа, он специалист по психам. Ты ведь с ним незнаком?

– Нет, но ты мне про него рассказывал. Кошмарный тип, насколько я понял.

– Кошмарнее не бывает.

– Это он обнаружил у тебя в спальне двадцать четыре кошки?

– Двадцать три, – поправил я. Во всем люблю точность. – И это были не мои кошки. Их туда притащили мои кузены, Клод и Юстас. Но объяснить присутствие кошек в спальне оказалось не так-то просто. Глоссоп совсем не умеет слушать. Надеюсь, уж его-то я в Бринкли не встречу.

– А ты что, едешь в Бринкли?

– Завтра днем.

– Счастливчик.

– Ты думаешь? Я в этом далеко не уверен.

– Да ты спятил! Вспомни Анатоля! Вспомни его ужины! Слышал про Пери, что – безутешная – стоит у ворот Эдема?

– Дживс что-то рассказывал.

– Именно такие чувства испытываю я, когда вспоминаю ужины в исполнении Анатоля. Представлю, что он по-прежнему ежедневно творит чудеса, а меня там нет, и готов разрыдаться. Ты сам не понимаешь своего счастья. Бринкли-Корт – это рай на земле.

– Во многих отношениях действительно рай, но в настоящее время жизнь там имеет и целый ряд недостатков. Одно из тех мест, «где так совершенна природа, но низок и подл человек». Угадай, кто сейчас гостит в этом вертепе? Обри Апджон.

Видно было, что он потрясен. Глаза его широко раскрылись, недоеденный кусок тоста выпал из внезапно ослабевших рук.

– Тот самый Апджон? Ты шутишь!

– Ничуть. Он, собственной персоной. А ведь не далее как вчера ты пытался поддержать мой боевой дух заверениями, что я никогда больше его не увижу. «Пусть над нашими головами сгущаются тучи…» – помнится, говорил ты…

– Но как его занесло в Бринкли?

– Именно этот вопрос я задал моей дражайшей родственнице, и она представила объяснение, которое вполне удовлетворяет имеющимся фактам. Оказывается, после того, как мы сделали ему ручкой, он женился на тетушкиной подруге, некой Джейн Миллс, и получил в придачу падчерицу, Филлис Миллс, а Филлис Миллс – крестная дочь тетушки Далии. Тетя пригласила юную Миллс в Бринкли, ну и Апджон решил заодно прокатиться.

– Теперь понятно. Неудивительно, что ты дрожишь как осиновый лист.

– Не совсем как лист… Впрочем, ты прав – ощущение похожее. Как вспомнишь этот его рыбий взгляд…

– И широкую бритую верхнюю губу. Не слишком приятная перспектива – любоваться на это уродство за обеденным столом. А вот Филлис тебе понравится.

– Ты с ней знаком?

– Мы встречались в Швейцарии, на прошлое Рождество. Передай ей от меня большущий привет, ладно? Славная девушка, хотя умом не блещет. Никогда не говорила, что имеет отношение к Апджону.

– Ничего удивительного – любой нормальный человек постарается такое скрыть.

– Уж это точно. Все равно что быть в кровном родстве с отравителем Цезарем Борджиа. Какими ужасными помоями он нас кормил, когда мы отбывали срок в Малверн-Хаусе! Помнишь сосиски по воскресеньям? А вареную баранину с каперсами?

– А маргарин? Кстати, о маргарине – нелегко будет смотреть, как он набивает себе брюхо лучшим сливочным маслом в Англии. Скажите, Дживс, – спросил я, когда тот снова возник в комнате, чтобы прибрать со стола, – вам ведь не доводилось посещать приготовительную школу на южном побережье Англии?

– Нет, сэр, я получил частное образование.

– Тогда вам нас не понять. Мы с мистером Сельдингом вспоминаем нашего учителя в приготовительной школе, Обри Апджона, магистра гуманитарных наук. Кстати, Селедка, тетя Далия мне о нем такое рассказала, мне бы сроду в голову не пришло: стыд, позор, все мыслящее человечество с презрением от него отвернется. Помнишь прочувствованные речи, с которыми он обращался к нам в конце каждого семестра? Так вот, он никогда бы не смог их произнести, если бы перед ним не лежал полный машинописный текст, и он его просто нам зачитывал. Без этих тезисов – как он их называет – он абсолютно беспомощен. Отвратительно, как вы считаете, Дживс?