Рондо - Александр Липарев Страница 3

Книгу Рондо - Александр Липарев читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

Рондо - Александр Липарев читать онлайн бесплатно

Рондо - Александр Липарев - читать книгу онлайн бесплатно, автор Александр Липарев

Митя чувствовал, как холодно этой продавщице с непроницаемым лицом и заученными движениями. Студёная темнота, замерзающая над головой лампочка, цепочка, погружённых в молчание, людей, окутанных туманным седоватым облачком… В очереди много женщин тоже в телогрейках и таких же платках. Но они выстоят своё и уйдут домой, а продавщице выуживать дохлые огурцы, пока они все не кончатся. Продавщица казалась бесчувственной и насквозь заледеневшей. Не верилось, что её губы могут улыбаться, а глаза смотреть с лаской.

А взрослые понимали всё совсем по-другому. Для них длинная очередь служила особым сигналом: что-то дают. Они начинали волноваться и шагали быстрее, чтобы успеть занять место в этом, растущем на глазах, людском ручейке. Самые могучие очереди случались перед праздниками. В Митином доме, на первом этаже находился молочный магазин, и раза два-три в год он со двора продавал куриные яйца. Заслышав через кухонную форточку нарастающий гул голосов, бабушка бросала всё, хватала Митю, и они чёрным ходом, чтобы побыстрей, торопились вниз. В очереди Митя выстаивал не просто так. На каждого – неважно маленький ты или взрослый – давали один, а то и два десятка яиц. Это называлось «давать в одни руки». Бабушка была «одни руки», и Митя был «одни руки».

Под стеной дома высились штабели ящиков, сбитых из тонких занозистых дощечек. В щели между досочками высовывались белые и желтоватые завитки стружек. Стружечный мусор валялся везде. Продавщицы отпихивали пружинящие, хрустящие и шуршащие кучки ногами – отгребать их им было некогда. Стружки цеплялись за ноги покупателей, и их разносили по всему двору. Но вдали от ящиков они лежали поодиночке, плоские, раздавленные как будто мёртвые, а около ящиков они шевелились и шумно шептались. Рабочий железкой отдирал верхние дощечки нового ящика, и продавщица ловко, одним верным движением выхватывала из стружечных недр… Невозможно было уследить, что она выхватывала и клала в чёрную дерматиновую сумку с потрёпанными ручками, услужливо подставленную, чтобы класть было удобно. Ещё выхватывала – и в сумку.

– Следующий!

Следующий подходил с корзинкой.

Продавщицы из молочного не казались такими несчастными, как та, что торговала на холоде огурцами. Они работали в чистых белых халатах. И очередь к ним была не такой мрачной, как огуречная. Здесь все разговаривали друг с другом, шутили. Во-первых, торговля шла с утра, когда светло, а во-вторых, подступал праздник. Митя с бабушкой обычно успевали к началу продажи. Позже людская верёвочка росла и тянулась через весь двор, аж в подворотню и дальше, в тупик.

Митя понимал, что огурцы нужны для винегрета, а яйца, как и мука в бумажных пакетах, за которой приходилось стоять в соседнем дворе, нужны для пирогов. Но очереди он не любил. Никакие. Успеешь изучить все трещины на асфальте, рассмотреть всех людей вокруг, разглядеть дома, окна, помойку, сараи, а конца стоянию за чьей-нибудь чужой спиной не видно. Митя для себя давно решил: вырасту и в очередях не буду стоять никогда.

Мите принадлежала ещё одна бабушка – бабушка Лера. Она была папиной мамой. Сухощавая, с сеткой глубоких морщин на лице и совсем не седая, она почти каждый день приходила, чтобы водить Митю «дышать чистым воздухом». А если случался дождь, она читала ему сказки.

Воздух, которым Мите полагалось дышать, находился на бульваре, недалеко от дома. В тёплое время года по дороге туда бабушка и Митя выполняли сложившийся у них ритуал. Сперва, выйдя из подъезда, они внимательно смотрели на небо и обсуждали вероятность того, что пойдёт дождь. А потом у них начинался уличный урок чтения. Между витринами или рядом со входом в магазины, привинченные к стене вывески, сообщали, что тут можно купить. По вывескам Митя, с помощью бабушки, познакомился с буквами, а после научился читать и всякий раз с удовольствием совершенствовал своё мастерство. Первым на их пути находился магазин, который местные называли «Гудок». Это его прозвище осталось с войны – тогда в нём отоваривали продуктовые карточки работников редакции и типографии железнодорожной газеты. Здесь Митей осваивались бакалейные слова: «мука», «крупы», «соль»… Дальше следовал магазин «Посуда», а за ним – нелюбимое заведение, вывеска которого Мите долго давалась только по складам: «Па-рик-махер-ска-я». После парикмахерской – «Ткани». Где-нибудь случайный прохожий обязательно обращал внимание на талантливого ребёнка и вслух выражал удивление его ранними способностями. Бабушка Лера сияла от гордости, а Митя продолжал зачитывать, как текст важного документа:

– «Соки-воды», «Джем»…

Они шли дальше, и всё, что творилось вокруг, не оставалось без Митиного внимания. Вот мальчишка обгоняет всех на самодельном самокате, грохоча по асфальту подшипниками. Лошадь по мостовой везёт телегу, а на телеге – ящики с бутылками. Бутылки нервно подрагивают и позвякивают. У серой с нестриженой гривой лошади голова опущена почти до земли. Возница идёт рядом, он ни на кого не смотрит и дымит самокруткой. Пахнет лошадью, махорочным дымом и прелой соломой. Вдоль бульвара звенят, а на повороте скрипят и стонут красно-жёлтые трамваи с высокими стеклянными лбами. Медленно ползёт пучеглазый троллейбус, теребя и раскачивая провода. Иной раз без шума, по-хозяйски уверенно проезжает редкая машина – чёрный блестящий «ЗиС» или «ЗиМ». Многие оборачиваются и глядят вслед: важного начальника повезли. За углом человек в зелёной выцветшей гимнастёрке сидит на тротуаре. У человека нет ног. Перед ним лежит перевёрнутая кепка, а в ней – монеты. Бабушка наклоняется и тоже кидает монетку. Человек немножко кивает и что-то бормочет.

Гуляние начиналось от тёмно-серого памятника учёному, в фамилии которого звучал скрип новых ботинок. Митя с бабушкой проходили мимо тележки с газированной водой. Тележка всегда стояла на одном и том же месте, недалеко от будки «Мосгорсправка». На центральной аллее бабушка выбирала себе одну из лавочек и садилась читать или разговаривать со случайной соседкой. А Митя крутился около, поглядывая на галдящих сверстников. Ему очень хотелось подойти к ним, но непреодолимая застенчивость подминала под себя его волю и намертво привязывала к бабушкиной скамейке.

В песочнице мальчишки-школьники, никому не мешая, играли в «ножички». Стоя на коленях, они разными способами втыкали в песок трёхгранный напильник. Их называли «хулиганами». На лавочках мамаши с грудными детьми на руках демонстрировали друг другу своё потомство. Они ставили драгоценные свёртки себе на колени и разгребали в верхней части кружева, открывая спящие мордочки. Митя смотрел на младенцев со стороны, и ему казалось, что все они на одно лицо. У них различался только цвет сосок. Под ногами, испытующе поглядывая на людей, молча, прыгали воробьи. Их товарищи, чтобы звонко почирикать, забирались подальше в траву, туда, где люди не ходили. По мостовой вдоль бульвара катились машины и трамваи, по аллее в одну и другую стороны шагали прохожие. Незаметно двигалось время. Когда оно подступало к обеду, Митя с бабушкой возвращались домой.

Зимой Митю перед выходом на улицу упаковывали в тёплое: свитер, толстые штаны, валенки с галошами. После того, как шубку подпоясывали ремнём и сзади, под воротником затягивали узел шарфа, он превращался в овчинный шарик. Растопыренные руки в варежках не двигались, ноги еле переступали. В Митиной шубейке имелась маленькая тайна. Совершенно пустяшная. О которой он никогда никому не рассказывал. Но она отчётливо, с мельчайшими деталями, помнилась ему потом всю его жизнь. Необычайно твёрдый уголок скомканного клочка усохшей овчины, составлявшего нутро третьей сверху пуговицы-помпона, бесконечное число раз, опробованный большим пальцем левой руки, навечно запечатлелся ощущением контраста его неестественной, чуть ли не каменной твёрдости упругой податливости мелких шерстяных кучеряшек. Остаётся только гадать, знамением чего был этот кусочек овчины, раз он так крепко проник в Митину память? Или он явился каким-то непонятным символом? Не признавать же, что кожа пальца и сознание на многие десятилетия запомнили случайный, ничего не значащий пустяк.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы

Comments

    Ничего не найдено.