Проклятая - Кристина Цагария Страница 3

Мое тринадцатилетие отпраздновали на славу. Пришли все мои дядья и тетки. Даже и моя любимая тетя Тициана – и та пришла. И двоюродные братья и сестры тоже пришли. Мама испекла потрясающий торт – настоящий, трехъярусный, и мне подарили мягкую игрушку и новое платье, которое я надену в первый день экзаменов.

А на следующий день, как и договорились, мы встретились с Доменико.

Наш церковный хор разучивал Песнь Пресвятой Богородицы – «Аве Мария». Мы исполним ее на Пасху. У меня в ней даже есть своя сольная партия. Я хожу на спевки, и поэтому у меня остается немного свободного времени, когда я предоставлена самой себе. Так что я могу выходить из дома даже в полдень.

После спевки я вышла из церкви и ее обогнула. Там, за церковью, меня уже ждал Доменико. Он был один, и мы сели на ступеньку перед дверью заднего входа. Мы сидели совсем рядышком, и вдруг он взял меня за руки. Я их у него не отняла. Мне было так приятно.

– Я хочу с тобой встречаться, честно. Это серьезно. Я переговорю с твоим отцом. Ты прямо куколка. И ты должна быть моей куколкой.

Он наговорил мне столько приятных слов! Столько комплиментов! Я тогда вся покраснела и почти ничего не могла сказать. Ведь у меня до сих пор еще никогда не было парня. Кавалера. Жениха.

Доменико вместе с отцом работает в горячем цеху, на заводе у Рендо. У него есть своя машина, зеленый «Фиат Y-10». Да и вообще он отличный парень. Он зарабатывает себе на жизнь честным трудом.

А потом, после того дня, мы с ним встречались еще несколько раз. Но мы никогда не назначали свиданий. Он поджидал меня около школы, когда я выходила оттуда после уроков. Или перед спевками. Мы встречались в городе, а потом шли к нашей ступеньке за церковью. Там, за церковью, перед закрытой дверью ее заднего входа, всего одна-единственная ступенька. Но вот для меня она лучше самой шикарной скамейки на берегу моря.

На запертой железной двери намалеваны все автографы любителей рисовать цветным маркером. Мы прислонялись спинами к этой разрисованной двери и болтали обо всем и ни о чем. Вот только жаль, что времени у нас было совсем немного.

Наши встречи были очень короткими, потому что мне всегда приходилось спешить домой. Ну не разрешают мне отлучаться надолго! Но с Доменико все равно было хорошо, и он наговорил мне столько приятных слов!

Я никому не рассказывала о моих встречах с Доменико – ни родителям, ни моим школьным подружкам. Ведь почти ни у кого из них еще нет своего парня.

После каждой встречи с Доменико, возвращаясь домой, я включала радио. Ловила станции, на которых передавали песни про любовь, и им подпевала. Мама говорила, что я веду себя как дурочка, но я все равно пела. Пела и воображала себе, каким оно будет, мое свадебное платье.

Оно будет у меня все шелковое и длинное-предлинное. А сзади на нем будут вышиты три розочки. И еще у моего платья обязательно будет белый шлейф – длинный-предлинный и мягкий, подколотый фермуаром [8]. А вот никакой фаты у меня не будет. Зачем она мне? Ведь я и так маленькая. Вместо фаты у меня будет венок из шелковых розочек. А волосы я завивать не стану.

Я пою под музыку, мечтаю и думаю о том, что мне говорил Доменико. Как же это хорошо – быть тринадцатилетней!

Городок

– Ты просто шлюха, грязная шлюха. Но ты мне очень нравишься. Так почему бы тебе со мной не встретиться? Говорят, ты неплохо сосешь. И наплевать мне на то, что ты стуканула в суд, ты же шлюха. Так вот: если ты не придешь ко мне в одно местечко, я и сам заявлюсь к тебе прямо домой.

Первый раз сегодня ей позвонили днем, без пяти четыре. А потом звонки посыпались один за другим: без трех минут четыре, в шесть минут пятого, в одиннадцать минут пятого, в четырнадцать минут пятого, в шестнадцать минут пятого…

И это все они, всегда они.

Анна выключила телефон, захлопнула ставни, заперла дверь.

Но голоса все равно не утихали. Злобные слова обвинения проникали через трещины стен, пролезали под дверью, сыпались с черепичных крыш и капали вместе с водой из протекающего крана.

Это они, всегда они! И они все не устают, все никак не угомонятся. Они ее хотят. Они ее все равно хотят.