По дороге в вечность - Дж. А. Редмирски Страница 3

Сомневаюсь, что я когда-нибудь видела у Эндрю такую улыбку. Честное слово, сомневаюсь. Ну, может, тогда, в Новом Орлеане, в тот вечер, когда мы вместе пели и он так гордился мной. Только вряд ли его тогдашние улыбки сравнятся с той, что я вижу сейчас. У меня сердце готово выпрыгнуть наружу, особенно от реакции Эндрю. Теперь я понимаю, до чего же ему хотелось, чтобы у нас родилась девочка. Могу поклясться: он сейчас изо всех сил сдерживается, стараясь не показывать медсестре своих бурных чувств. И мне тоже.

Меня никогда особо не волновало, будет у нас девочка или мальчик. Я рассуждаю как любая будущая мать, которая хочет, чтобы ее ребенок родился здоровым. Только не думайте, что для Эндрю пол ребенка важнее здоровья. Ему важно то и другое.

Он склоняется ко мне и слегка целует в губы. Его светло-зеленые глаза лучатся добротой.

– Значит, Лили, – соглашаюсь я и награждаю его ответным поцелуем, проводя пальцем по коротким каштановым волосам.

– Прекрасное имя, – замечает медсестра, убирая датчик. – Но советую вам на всякий случай выбрать вариант и для мальчика.

– Если ваш сканер не обнаружил у нашей малютки крошечной штучки между ног, значит у нас точно родится девочка, – вдруг говорит Эндрю, обращаясь к медсестре.

Меня душит смех. Я креплюсь и поглядываю на медсестру. Что еще забавнее – Эндрю произносит эти слова вполне серьезно. Заметив мое удивление, он выгибает шею и наслаждается произведенным эффектом.

После клиники мы несколько часов болтаемся по магазинам. Нам обоим было не преодолеть это искушение. Мы и прежде покупали кое-что из детских вещей, но не много. Не было уверенности, какой цвет предпочесть: голубой или розовый. Компромиссный вариант – желтый, но не хотелось «желтить» всю детскую. И хотя вероятность рождения мальчика по-прежнему сохраняется, убежденность Эндрю в грядущем появлении дочки стала еще крепче. Я иду у него на поводу и убеждаю себя: да, у нас родится девочка. Однако Эндрю сдерживает мою шопинговую активность.

– Не торопись, – говорит он, когда я собираюсь схватить очередную девчоночью штучку. – Кстати, мама хотела устроить «Детский душ» [1]. Я тебе говорил?

– Да. Но кое-что мы можем купить и сейчас, – говорю я, бросая в тележку новую добычу.

Эндрю смотрит на тележку, потом на меня и задумчиво покусывает губы:

– Детка, по-моему, ты исчерпала лимит.

Он прав. Я и так набрала почти на девяносто долларов. Впрочем, волноваться не о чем: если родится мальчик, их можно будет обменять.

После магазинов мы заезжаем к матери Эндрю, чтобы сообщить ей новости.

– Я так рада за тебя! – восклицает Марна, обнимая меня. – Правда, я была уверена, что родится мальчик!

Не возражаю и осторожно выпутываюсь из ее объятий. Вместе с Эндрю усаживаемся за кухонный стол. Марна идет к холодильнику, достает кувшин с холодным чаем и наливает нам.

– «Детский душ» мы устроим в феврале, – сообщает Марна, склонившись над разделочным столом. – Я уже все распланировала. Тебе всего лишь нужно появиться, – добавляет она, улыбаясь.

– Спасибо, – говорю я.

Марна подвигает нам стаканы с чаем, затем усаживается напротив.

Я сильно скучаю по дому, хотя и здесь не чувствую себя чужой. Марна мне как вторая мать. У меня до сих пор не хватает духу признаться Эндрю, как я скучаю по своей маме и по Натали. Мне нужно женское общество. Можно любить самого потрясающего парня на планете (мой случай) и все равно тосковать по подругам. Там, где мы сейчас живем, единственная моя сверстница – это Алана. Они с мужем занимают квартиру наверху. Но общения с ней у меня не получается. Несколько раз она звонила, предлагала куда-нибудь сходить. Я врала ей, придумывая отговорки. Больше она не звонит. Думаю, вряд ли мы подружимся.

На самом деле эта скрытая грусть, тоска по дому и все остальное – следствия моей беременности. Гормональный фон взбаламучен. И еще, как мне кажется, это связано с моим диким беспокойством. Я беспокоюсь из-за всего. Нет, я и раньше беспокоилась, еще до встречи с Эндрю. Мне это свойственно. Но когда я забеременела, все мои тревоги и страхи умножились. Будет ли здоров ребенок? Стану ли я хорошей матерью? Не испортила ли я себе жизнь тем, что… Ну вот, опять по тому же кругу. Черт, какая же я ужасная особа. Стоит только этой мысли залезть ко мне в голову, следом меня начинает грызть совесть. Я люблю нашего ребенка. Даже если бы я и могла, то ничего не стала бы менять, и все же… И все же мне не отделаться от этой проклятой мысли: а не поторопилась ли я… не поторопились ли мы оба становиться родителями?

– Кэмрин! – Голос Эндрю извлекает меня из потока мыслей. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да. – Я натягиваю убедительную улыбку. – Со мной все нормально. Просто задумалась… Знаешь, я бы предпочла не розовый, а сиреневый.

– Главное, у нас уже есть имя, – говорит Эндрю. – А цвета можешь выбирать любые.

– Вы что, уже выбрали малютке имя? – Услышав это, явно заинтригованная Марна отставляет стакан.

– Лили Мэрибет. – Эндрю кивает. – Второе имя Кэмрин – Мэрибет. Пусть наша дочь носит имя своей матери.

Боже мой. У меня сейчас сердце растает. Я не заслуживаю такого парня.