Змея - Мэри Воронов Страница 3

Вокруг меня сгустилась тьма, и мне стало жутко. Мир больше не был волшебным. Его наполнял безымянный ужас. Я чувствовала себя уязвимой, словно мышь, которой негде спрятаться. Я не могла жить в этой страшной темноте.

И я решила убить себя. По моим расчетам, лучше всего было спрыгнуть с дерева. В ту ночь я добралась до своего шалаша на дереве и даже выше, так высоко, что ветка, за которую я держалась, сильно раскачивалась на ветру. Ослепительно яркая, как прожектор, выискивающий самолеты-фантомы, луна освещала долину, превратив дорогу в серебристую ленту, петлявшую между пушистыми сонными холмами. Я впилась в нее глазами. Каждый раз, собираясь прыгнуть, я думала: нет, подожду. А вдруг появится желтое такси? Вскоре стало ясно, что я умру, только если усну и упаду с дерева, но это казалось недостаточно драматичным. Я слезла. Мне было суждено остаться на земле, бродить по грязи там, где раньше колосилась золотая пшеница, отбывать наказание в этом аду.

По ночам, когда бабушка напивалась, что случалось все чаще, я забиралась в объятия моего нового друга — дерева — и уговаривала длинную змею — дорогу — выплюнуть желтый кусочек надежды, который она проглотила. Наши серьезные переговоры длились неделями, и однажды, ожидая ответа, я впервые услышала голос дерева. Чарующий шелест тысячи лиственных язычков проник ко мне в уши, подарив бесценные сокровища, истории о вещах необъяснимых, о том, что я не одинока, что звезды — это мерцающие глаза, наблюдающие за мной сквозь занавес ночи, что я оттуда пришла и туда отправлюсь в конце. Иногда ветер врывался в листья, раскачивая ветку, на которой я сидела, и тогда они заговаривали все разом, успокаивая меня: «Не бойся». Они открыли мне тайну, рассказали, как приручить ветер, самого дикого зверя, и как протянуть ему руку, забыв о страхе.

Теперь, когда ветер с воплями вырывался из-за холмов и сминал траву, я больше не пряталась за бабушкиной спиной. К ее изумлению, я совсем перестала бояться грозы, и она часто видела, как в самую ненастную погоду я стою на улице, раскинув руки. Я больше не нуждалась в ее защите, и это беспокоило старую женщину, которая временами с тревогой посматривала на меня украдкой.

Но я усвоила урок и больше не рассказывала о своих новых друзьях. Так что когда, сооружая плотину, я увидела в воде черную змею с белым ртом, как будто набитым ватой, то не стала звать бабушку. Просто тихонько сидела и серьезно разговаривала с ней.

Через несколько недель, когда бабушка торжествующе объявила, что убила змею, которая, не скрываясь, лежала на крыльце и грелась на солнце, словно какая-нибудь кошка или собака, я заметила, как ей стало обидно от того, что я даже не улыбнулась, а лишь мрачно спросила, могу ли видеть своего мертвого друга. Положив змею у корней дерева, старуха палкой указала на два необычных белых пятна на ее животе, такие, как я и говорила.

— Не подходи, даже мертвая змея все еще может укусить тебя, — предупредила она и ткнула в змею палкой, отчего змея непроизвольно свернулась и развернулась.

— Будет извиваться так до захода солнца, потому что душа не может покинуть ее тело до темноты.

— Почему?

— Потому что Бог наказал ее. Раньше у змеи были ноги. Обычные ноги. Но Бог отнял их и заставил ее ползать по земле.

— За что?

— За то, что змий дал Еве знание.

— Но в школе говорят, что знание — это хорошо.

— То другое знание — страсть.

— Секс? — Слово было запретное, и я понизила голос.

— Нет, секс — это то, с помощью чего все божьи твари размножаются. — Бабушка засмеялась и продолжила шепотом: — Страсть истинной любви, страдание, которое манит тебя к Богу, как мотылька к пламени. Огонь, который может погасить только смерть. Он будет жечь душу до тех пор, пока ты, как безумная, не бросишься в море.

Мне стало нестерпимо жалко змею.

— Я побуду с ней до захода солнца.

— Ладно… — Я знала, что она не хотела оставлять меня здесь со змеей. — Пойду в дом, испеку твое любимое шоколадное печенье. Может, это тебя обрадует.

Бедная бабушка, она даже не подозревала, какого свирепого маленького воина вырастила во мне, пока не обнаружила свою любимую собаку в дождевой бочке.

С окаменевшим лицом я сидела, скрестив ноги, рядом с умирающей змеей. Необходимо было извиниться; мы с ней заключили торжественное соглашение о том, что моя мама вернется, но бабушка все испортила. Конечно, месть была в порядке вещей. Должно состояться жертвоприношение. Черные кольца змеи поднялись и перевернулись, когда ветер уселся на дерево над нами. «Отомстить, — монотонно распевала я, — отомстить этой сонной собачонке с дурацкими коротенькими ножками и длинным тощим тельцем, которое все время ласкают».

Я знала, что листья пытались отговорить меня, ветер молчал и змея вовсе не требовала мщенья, но, хотела я того или нет, в моей крови была та же ярость, что и у бабушки. И ничто не могло удовлетворить меня, кроме убийства.

Все прошло гладко. Я осматривала восточную часть дома. Завернув за угол, я лицом к морде столкнулась со своим врагом, избалованной таксой. Она визжала так же отчаянно, как и мой поросенок, но я не сжалилась и окунула ее вниз головой в бочку с дождевой водой. А потом отступила. Порыв спасти и желание убить ее парализовали меня, когда я услышала, как она скребет своими лапками по стенкам бочки. Они были слишком короткими, чтобы она смогла выбраться. Собака больше не скулила, она боролась за свою жизнь, а я не могла пошевелиться. В ожидании, что кто-нибудь перевернет бочку, она могла продержаться еще секунд десять, до того как, наглотавшись воды, утонет. Чем больше собака боролась, тем меньше я осознавала происходящее.

Когда бабушка нашла нас, она схватила меня и сжала в объятиях, как в тисках:

— Детка, иди сюда. Я не стану наказывать тебя. Ты сама себя наказала. Тот, кто способен убить беззащитную собаку, будет очень несчастен, но даже не поймет этого. Моя бедная девочка, защити себя, Сандра, защити себя.

Слезы в глазах бабушки испугали меня, и я сказала, что ничего не сделала и не знаю, как собака забралась в бочку. Сначала она назвала меня лгуньей, а потом убийцей. Но, раз уж это у нас в роду, я не видела ничего плохого ни в том, ни в другом прозвище, так что осталась непоколебима и была вознаграждена. Все случилась так, как и обещала змея. Бабушка позвонила маме, и тем же вечером за мной приехало желтое такси, чтобы отвезти в новый дом в пригороде Кливленда, где мама и новый папа ждали меня.

Когда Сандра закончила свой рассказ, сестра Габриэла наклонилась и поцеловала ее. Сандре не приходило в голову, что в этой истории может быть что-либо грустное, но, увидев печаль в глазах монахини, она заплакала.

В машине Сандра сидела, плотно сжав губы и уставившись прямо перед собой. Бабушка не попрощалась с ней, и Сандра не позволила воспоминаниям о старухе забраться в машину. Она взяла с собой ветер, язык листьев и веру в то, что змеи — это друзья. Сама того не ведая, бабушка все-таки смогла незаметно передать ей кое-что: дар предвидения.