Московский гамбит - Юрий Мамлеев Страница 3

— Значит, как полагается: сначала надо узнать, способны ли мы к инициативе?! — усмехнулся Берков. — Будут испытания?

— Не совсем. Гораздо больше, чем испытание. Скорее антииспытание. Ничего страшного не будет. Никаких посещений сферы смерти. Первый шаг таков — попытаться найти еще двух-трех людей. Чтобы подсоединить к вам. Дело в том, что я выбрал вас более или менее произвольно, но других надо выбрать по некоторому принципу. Этот принцип совершенно закрыт и о нем невозможно говорить. Можно условиться только так: вы мне показываете своих людей, кого угодно, пусть самых интересных с вашей точки зрения, а я буду наблюдать и отбирать. Одной встречи с каждым достаточно для отбора.

— Значит, мы можем показывать кого угодно? — переспросил Олег.

— Да, кроме вот этих.

И Трепетов протянул ему бумагу, где значились фамилии в том числе некоторых весьма известных подпольных художников, поэтов и писателей.

— Эти не годятся, — добавил он, попивая чаек. За дверью, в коридоре, кто-то испуганно прошмыгнул. — А потом, когда мы отберем людей, сделаем еще один шаг. Это будет второй этап: для всех, кто будет включен… И для вас, значит, тоже. А дальше будет видно… Может быть, потом вы встретитесь с ним и начнется главное.

— Саша, кто этот тайный человек? — Олег подошел к столу, намереваясь закурить.

— Не торопитесь.

— Но все-таки, хотя бы намеки. Мы же слышали независимо от вас кое-что.

— Его называют «алхимик», — заметил Борис.

— Ему уже не надо ни во что превращаться. Все, что могу пока сказать: у него много имен.

— Есть ли человеческое?

— Смотря по тому, что иметь в виду под этим словом. Какое… «человеческое»?

— Ну, для начала, просто имя, место рождения по паспорту? — усмехнулся Олег.

— И это есть. Его имя-отчество Тихон Федорович, и родился он в городе Пензе.

— Недурной городишко! Самое место для рождения таких людей.

— И еще. Вы можете его называть теперь: человек Востока.

— Это уже ближе…

— Да-с, Саша, — вдруг задумчиво высказался Леша Закаулов. — Надеюсь, вы не ввергнете нас в черную магию, договор с дьяволом…

— Бросьте, Леша, — добродушно, и даже ласково, возразил Трепетов, опять отхлебнув чайку. — Что же вы все привязали к князю мира сего? Вот уж действительно: сильнее кошки зверя нет. Это совсем из другой оперы. Не на полярности между богом и дьяволом все сошлось, — добавил он.

— Доказательства! — буркнул Алексей, полушутя.

— Почему такой страх перед дьяволом? — удивился Трепетов, поглядывая на Алешу. — Это же присутствует везде! — и он сделал широкий взмах рукой, как будто бы даже пригласительный. — Ну, хорошо. Если уж вы так волнуетесь, то доказательства будут, когда приступим ближе к делу… Только напомните мне.

Олег осторожно посмотрел на Трепетова. Его раздражало, что Саша имеет власть вопреки той сфере, где царствует он, Олег Сабуров, сфере поэзии. И это уязвляло его. Но он знал, что с этим надо смириться: что-то в душе его недавно надломилось, и она стала открытой для новых и таинственных течений. И эти течения меняли его. Он сдержал себя. Ему было даже жутко и где-то приятно ощущать себя беспомощным.

— Ну, так вот, господа, — закончил Трепетов, взглянув на часы, — я же говорил, свидание будет коротким. Давайте договоримся так: вы, Олег, — он как будто слегка выделял поэта, — позвоните мне, лучше утром, когда найдете первого человека. Но хочу заметить, что вам нечего беспокоиться, если даже я не отберу никого. Тогда мы перейдем к следующему этапу только с вами. К тому же, удача и неудача — это категории дьявола, а не наши. Мы не любим побед — в отличие от него, — добавил он насмешливо и встал.

— По рукам, — улыбнулся Берков и тоже встал.

— Оставайтесь, Саша, — предложил Сабуров. — …Будет…

— Нет, спасибо, мне надо идти…

— Ну, как хотите. Ждите звонка.

Трепетов открыл дверь, и, церемонно извинившись перед подслушивающей старушкой, направился по коридору. Олег провожал его.

— Ну и тип! — воскликнул Леша. Олег тут же вернулся.

— И как? — взволнованно проговорил он.

— Тих, — ответил Берков.

— То-то и оно, что тих… Неужели ты не чувствуешь, как он весь затаен, и от его тишины веет чем-то неизмеримым… Такому не надо совершать чудеса…

— Да, совсем не то, что в легендах о нем! — воскликнул Закаулов из своего угла. — Но все это по мне, ей-богу, это по мне, ребята! Люблю послать все к черту и броситься с вышки вглубь…

— Тише, тише! — попытался остановить его Берков.

— Не хочу тише! И скажи, Олег, твоей соседке, чтоб донесла на нас в лучшие инстанции! — и Леха погрозил пальцем. — А не в те, которые роются в человеческом дерьме: политика, грабежи, секс…

— Не бойся, Леха, она глуховата. Подслушивает она только наши шаги, — улыбнулся Олег.

— Пусть на шаги и доносит. В лучших инстанциях могут судить и по шагам.

— Лучшие инстанции и так наперед знают все, — прервал их Берков. — А теперь: как вы смотрите на все это?

— Скажу одно, — ответил Олег, расхаживая по комнате, — я чувствую ясно, что за Сашей что-то стоит… Мое чутье меня не обманывает. Но этот Трепетов чем-то меня раздражает, — вдруг разозлился он. — Адепт, так сказать. Хотя меня тянет к нему… вернее…

— Даа… человек Востока так и остался во мраке, — пробормотал Берков. — Еще надо пробиваться к нему.

Было решено, что «полет к человеку Востока» надо продолжать до конца. И, естественно, держать все закрытым, не вмешивая посторонних, как и было обещано Саше. Это лучше для них же самих. И попытаться найти других людей… И они удивились, что столько интересных и глубоких личностей стоит в списке тех, кто исключен…

— Ведь мы не знаем принцип отбора, тем более мы выбраны иначе, «произвольно», как выразился Саша. На чем этот принцип основан? Явно, не на обычном, — проговорил Берков.

— Темна вода…

Но в это время снова прозвучали знаменитые на всю подпольную Москву шесть звонков в одну из дверей дома № 3 по Спиридоньевскому переулку. Кто-то ломился к Олегу сквозь ночь, ветер, бред и вой машин послушать стихи и огненно прокричать среди тьмы. Звезды уже заглядывали в окна.

— Идут, идут, уже идут! — воскликнул Закаулов.

— Начинается! — надменно усмехнулся Олег. — Пойду открывать.