Почему поют русалки - К. С. Харрис Страница 3

— Вы, кажется, говорили, что и эта жертва была изувечена?

— Да. Пострадали руки. — Магистрат тоже устремил взгляд на волны реки, плескавшиеся почти у их ног. — Вечер накануне убийства он также провел с друзьями. Расстался с ними в харчевне «У Уайта», сказал, что отправляется домой. По показаниям очевидцев, он был слегка а навеселе, но отнюдь не пьян.

Себастьян перевел взгляд на магистрата.

— Это произошло почти три месяца назад. Вам удалось обнаружить какие-нибудь следы?

— Очень немногие. Никто не припоминает, что видел его после того, как он оставил друзей в харчевне. — С реки налетел порыв ветра, и Генри Лавджой поднял воротник пальто, защищаясь от холода. — Когда труп был обнаружен, оказалось, что горло мистера Кармайкла перерезано и вся кровь из тела выпущена. Как и в настоящем случае, плоть с конечностей оказалась срезана. Как я сказал уже, с рук.

— Кто проводил осмотр тела?

— Некий доктор Мартин из госпиталя Святого Фомы. Должен сказать, что он не сообщил нам ничего, кроме самого очевидного.

— Вы уже отдали приказ провести аутопсию тела Стентона?

— Разумеется.

— Могу посоветовать поручить выполнение этой процедуры доктору Полу Гибсону на Тауэр-Хилл. Если на теле погибшего есть какие-либо скрытые свидетельства, Пол Гибсон их обнаружит.

Магистрат кивнул.

Себастьян снова смотрел на волны Темзы, тихо набегавшие на покрытые водорослями каменные ступени. Запахи, что несла с собой река, чувствовались тут явственнее, зловоние снулой рыбы смешивалось с тяжким духом, подступавшим от сыромятен, расположенных по берегам.

— Вы сказали, Стентону было всего восемнадцать. А не знаете ли, сколько лет было мистеру Кармайклу? Двадцать шесть?

— Двадцать семь.

— Разница в девять лет. Сомневаюсь, что между этими молодыми людьми было что-либо общее.

— Ничего общего? Вы считаете, милорд? Но… Но они оба принадлежали к богатым и знатным семьям. Жили в Уэст-Энде.

— Думаете, что поводом для убийства послужило их аристократическое происхождение?

— Боюсь, у окружающих может сложиться именно такое мнение.

Себастьян перевел взгляд на противоположный берег реки, туда, где как раз начали проступать из тумана массивные корпуса верфей. Обе семьи были богаты, но и в этом между ними оставалось немало различий. В то время как Доминик принадлежал к одной из самых старых фамилий королевства, отец Барклея, сэр Хамфри Кармайкл, был сыном простого ткача.

Магистрат откашлялся, и, когда снова заговорил, его голос звучал напряженно и неуверенно.

— Итак, я могу рассчитывать на вашу помощь, милорд?

Себастьян взглянул на своего собеседника. Перед ним стоял невысокий человечек с глянцевитым лысым черепом, худым неулыбчивым лицом и едва ли не комически тонким голосом. Обостренное чувство справедливости, щепетильность, доходящая до привередливости, требовательность делали мистера Генри Лавджоя едва ли не самым преданным своему делу человеком, которого Себастьян когда-либо встречал.

Желание отказать было весьма сильным, лишь воспоминание о смоченных росой светлых кудрях молодой жертвы удерживало его. Да еще странное чувство долга, которое Себастьяну внушал маленький, алчущий справедливости магистрат.

— Я подумаю, — ответил он.

Мистер Лавджой кивнул и направился было обратно, но следующий вопрос Себастьяна остановил его.

— Припомните, пожалуйста, не было ли найдено какого-нибудь постороннего предмета во рту предыдущей жертвы?

Магистрат повернулся на каблуках, и Себастьян с удивлением увидел, как дернулся несколько раз кадык на его шее, прежде чем услышал ответ:

— Именно что был, сэр. Хоть никто из нас не придал этому значения.

— И что же это было?

— Чистая страница из какого-то судового журнала. Датированная двадцать пятым марта.

Прилетевший от реки ветер раздул полы магистратского пальто.