Москва в решете - Светлана Борминская Страница 3

На краю стола лежал её красный диплом без вкладыша, который тоже, видимо, валялся в мусорном баке где-то неподалёку.

— Ирина Кузьминична Стрельцова? — взяв паспорт, громко прочитала дворничиха.

— Да, — кивнула Ира. — Я вчера приехала на Ярославский вокзал из Томска, в дублёнке остался мой билет, я шла снять квартиру… или комнату — в Колодезный переулок вчера вечером.

— Вчера? — переспросила дворничиха. — А какого числа было твоё вчера?..

— Четвёртого января, — вспомнила Ира вчерашний вечер.

— Четвёртого… Колодезный? — покачала головой дворничиха. — А сегодня, милая ты моя, второе февраля! И никакого Колодезного переулка здесь отродясь не было! Я живу здесь с самого рождения, а это 1949-ый год, милка моя, апрель месяц. И у нас не Москва, у нас тут город-герой Пушкино, улица Конечная!

— Пушкино? — Ира вдруг испугалась, ей внезапно стало не страшно обидно, а просто страшно. — Мамочка, — простонала она. — Что вы такое говорите, а?

— Не кричи, тшшшш!.. — дворничиха приложила палец к губам. — Тшшшш… Ребёнка разбудишь, — и кивнула назад.

Ира повернулась и увидела за занавеской беленькую голову малыша, по всему видно, годовалого.

— Внучок, Пашка, — сказала дворничиха и улыбнулась. — Выходит, попала ты, девка, в худые дела? И где ж ты месяц-то обреталась, не помнишь что ли?

— Нет, — покачала головой Ира.

— Меня тётя Земфира зовут, или Фира, а фамилия моя Козлова, я тут живу и работаю, — кивнула тётя Фира на комнату, в которой они сидели: деревянные старые стены в ярких календарях и чистые окна с тюлевыми занавесками из какого-то невообразимого старья.

— Как вы меня принесли? — спросила Ира, успокоившись немного. — Спасибо вам!

— Приволокла, — уточнила тётя Фира. — Бараний вес. Но больше не поволоку, силы уже не те! — и кокетливо улыбнулась, быстро закрыв рот. — Раньше-то я свой вес спокойно поднимала!

— У меня вещи должны были оставаться в камере хранения. Я их оставила там, когда приехала, — порывшись в остатках не украденного в сумке, Ира так и не отыскала пластикового жетона с номером своего багажного места в камере хранения.

— Думаешь, тебе их вернут через столько дней?.. Ты хоть помнишь, что там у тебя было? — глянув за занавеску, налила и подвинула к ней чай в толстой чашке тётя Фира. — Пей, подружка дней моих суровых!

— Помню, конечно, — Ира задумалась. — Я почти всё помню…

— Пей, давай, — кивнула на чай тётя Фира. — Ну, что, милицию будем вызывать?

— Будем, — отпив из чашки, твёрдо произнесла Ирина.

— А не боишься, господи прости? — тётя Фира, посмотрев на икону в углу, быстро перекрестилась.

— А чего мне бояться? — оглядела свою одежду Ира.

— А сможешь доказать, что ты за этот месяц сама не натворила чего? — подумав, спросила тётя Фира.

— А что я такого могла натворить? — удивилась Ира. — Меня стукнули по голове, вот, смотрите! — она наклонила голову, показав сгусток в волосах. — Смотрите же!..

Тётя Фира встала и, взяв её тихонько за голову, стала разглядывать…

— То ли кетчуп, то ли сургуч, — наконец, сказала она. Ира громко вскрикнула, когда тётя Фира, погладив её волосы, быстро дёрнула и положила перед ней комок, похожий на коричневый подсохший пластилин с обрывками её светлых прядей.

— У тебя там, если и была рана, то уже прошла, — сердито, со знанием дела, произнесла тётя Фира и добавила: — И ты чистая, не воняешь! Причём совсем! Даже духами пахнешь, дорогуша. Не врёшь ли ты мне, а?..

— Нет, — Ира с удивлением осмотрела свои, по большому счёту, чистые руки и аккуратно подрезанные, правда, без маникюра ногти. Она встала и, сняв куртку, которая была накинута, расстегнула джинсы — трусы и колготы под ними представляли пристойное зрелище.

Ира, забыв застегнуть молнию, села и тревожно посмотрела на тётю Фиру.

— А ну, покажь руки, — грозно приказала та. Ира поглядела на неё, потом на свои ладони.

— Выше покажь! — дворничиха повысила голос.

Ира повернула запястья…

— Тебе с такими руками, самое то — в милицию идти, — вздохнув, села на свой стул тётя Фира. — Сходи-сходи…

Ира с подступающей тошнотой поглядела на свои исколотые в венах руки. Правая была почти чистая, а вот на левой образовался багровый кровоподтёк.

Ира сглотнула, отвернулась и потеряла сознание.

— Да не падай ты-ы-ы-ы! — словно сквозь сон услышала она уже знакомый голос. — Горюшко ты моё! Ирка-а-а!..

ДЕНЬ И НОЧЬ — СУТКИ ПРОЧЬ

— Я тебе верю! — Ира проснулась, когда услышала это. Она лежала на краю большой кровати под байковым одеялом, от которого пахло простым мылом. На подушке у щеки лежал чей-то длинный чёрный волос.

Ирина скосила глаза и увидела два своих открытых чемодана. Перед ними стояла и смешно, по-галочьи, заглядывала то в один, то в другой её новая знакомая.

— Получила по твоему паспорту! — тётя Фира покачала головой. — Жетон был у тебя в заднем кармане джинсов. Ты его туда сунула? Что, забыла?.. — снова удивилась она. — Ну, как такое можно забыть?

— Не помню, — покачала головой Ира. — Я ничего не помню, хоть убейте…

— Ну, убивать мне тебя, Ирина Кузьминична ни к чему! — села напротив неё тётя Фира. — Вот, только не пойму, почему и документы и жетон они тебе оставили?

— Кто? — Ира села, спустив ноги на холодный пол. — О ком вы говорите? Вы их что — знаете?..

— У кого ты была, если, конечно, не сама исколола себя всю?.. Господи прости, — тётя Фира сморщилась, кивнув на её руки.

— Я не знаю. Что со мной было, как считаете?

— И я не знаю. Ну, что будешь делать-то? — пожевав губами, вздохнула тётя Фира.

— В милицию я теперь вряд ли пойду, — Ира с боязнью посмотрела на разбухшую гематому на внутреннем сгибе левой руки. — Мне не на что ехать домой в Томск! У меня нет ни копейки, даже доехать до Москвы.

— Не знаю, не знаю, — передразнила её тётя Фира, кивнув на чемодан. Потом, отложив два свитера и кожаную куртку, пояснила: — Можно продать, на месяц тебе хватит, если экономить будешь. Ну, что?

Ира немного удивилась, наблюдая, как та ловко и беспардонно продолжает рыться в её вещах. Потом кивнула, подумав, что это тоже выход, причём не самый худший.

— Вот это я понимаю! — кивнула дворничиха и, быстро натянув свою оранжевую куртку, исчезла.

Когда она вернулась, Ира всё поняла без лишних слов — вместе с несколькими купюрами, тётя Фира принесла две бутылки водки и закуску. На них со своего места, молча смотрел проснувшийся Пашка и, заскулив, попросился на руки, увидев еду.

— Засранец, — сунула тому кусочек варёной колбасы тётя Фира. — Кусай, не подавись! — велела она внуку. Пашка куснул и стал жевать. Тётя Фира посадила его и стала проверять. — Не мокрый, — довольно заключила она. — Выпьешь? — налив две стопки, она требовательно взглянула на Ирину. — Не хочешь?.. Как хочешь, заставлять не стану!