Служба доставки книг - Карстен Себастиан Хенн Страница 3

Карл вышел на площадь и тут же почувствовал себя так, будто за ним наблюдают. Как косуля на поляне, беспомощная, беззащитная перед охотником и его ружьем. Карл улыбнулся – никогда еще он не чувствовал себя косулей. На площади запах города как будто усиливался. Согласно легенде, когда в XVII веке город был осажден, один пекарь изобрел «пудровое колесо» – выпеченный в масле калач в форме колеса со спицами, внутри которого был шоколадный крем, а снаружи – сахарная пудра. Он отнес его захватчикам, тем самым выражая волю горожан: вам пора уходить. На самом же деле эта сытная выпечка появилась только двести лет спустя, о чем свидетельствуют записи. Однако старая история продолжала жить, и люди охотно в нее верили.

Карл шагал по все тем же булыжникам соборной площади. Если на его пути возникал кто-то, он останавливался и ждал. Потом снова прибавлял шаг, желая наверстать упущенное. Путь через площадь он рассчитал таким образом, чтобы даже в рыночные дни не встречать препятствий. Кроме того, путь пролегал как можно дальше от каждой из четырех пекарен с их калачами – он не мог больше выносить запах этой жирной горячей выпечки.

Карл свернул на улицу Бетховена. Это была даже не совсем улица, а скорее переулок, что не делало чести великому композитору. Сотрудник отдела городского планирования совершенно сознательно назвал целый ряд улиц в честь известных композиторов. Своему любимому Шуберту он посвятил самую широкую и длинную улицу.

Карл Кольхофф, сам того не зная, в этот момент оказывался в самом центре своего мира. С двух сторон его ограждали трамвайные линии, восемнадцатая и семьдесят пятая (притом что их было всего семь: так город мог чувствовать себя настоящим транспортным мегаполисом). С третьей стороны проходила северная дорожная магистраль, а с четвертой – речка. Большую часть года она выглядела довольно живописно и только весной позволяла себе небольшое наводнение. Как будто молодой львенок, который время от времени рычит, невзирая на не окрепшие еще голосовые связки.

Сегодня прогулка привела Карла в переулок Сальери, к Кристиану фон Гогенешу. Его особняк из темного камня стоял немного в отдалении, из-за чего прохожие не замечали, каким он был величественным. Особняк склонялся в реверансе, как скромный черный лебедь, готовый расправить крылья. Сразу за домом располагался прямоугольный парк с огромными дубами. В парке стояли три скамейки – в любое время дня Кристиан фон Гогенеш мог читать при свете солнечных лучей.

Карл знал, что Гогенеш очень богат, но не знал, был ли тот богатейшим жителем города. Никто этого не знал, даже сам Гогенеш. Он попросту не сравнивал себя с другими. Его семья сколотила свое состояние много поколений назад на речной торговле кожевенной продукцией. Им удалось не потерять это состояние, когда настало время индустриализации, так что теперь Кристиан фон Гогенеш мог не работать, ведь его акции и вклады работали за него. Сам он только следил за своими активами. Раз в день домработница приходила готовить для него и убирать в жилых комнатах, раз в неделю приходил садовник – чтобы солнечный свет по-прежнему находил путь к книжным страницам сквозь листву, раз в месяц – дворник. И с понедельника по пятницу приходил Карл. Он приносил с собой новую книгу, которую Кристиан фон Гогенеш обыкновенно успевал прочитать до следующего дня. Насколько Карлу было известно, пределы своей империи Гогенеш не покидал уже много лет.

Карл позвонил, дернув за медный язычок, и откуда-то из глубины дома раздался звук колокольчика. Как и всегда, хозяину дома потребовалось немало времени, чтобы пройти через длинный темный коридор и слегка приоткрыть тяжелую, скрипящую деревянную дверь. Гогенеш никогда не покидал порога. Это был красивый темноволосый мужчина, высокий, с благородными скулами, характерным подбородком и весь словно усыпанный серой пылью грусти. Он всегда носил темно-синий двубортный пиджак со свежей белой орхидеей на лацкане. Черные кожаные туфли сияли, как будто он собирался на венский бал. Гогенеш был гораздо моложе, чем можно было бы подумать, глядя на его одежду. Сейчас ему было тридцать семь лет. Тем не менее он носил костюмы с ранней юности, так что теперь они выглядели на нем не менее естественно, чем на ком-то другом джинсы.

– Господин Кольхофф, вы припозднились. Мы договаривались на четверть восьмого, – сказал Гогенеш вместо приветствия. Карл, как и должно, склонил голову, а потом аккуратно достал из рюкзака книгу:

– Вот, новый роман для вас.

Он слегка потянул за петлю шнурка. В дороге шнурок совсем закрутился, и нужно было его выпрямить.

– Это тот, что вы мне посоветовали? И я надеюсь, не зря, – Гогенеш взял книгу, но разворачивать бумагу не стал. Это был роман о том, как Александр Великий учился у Аристотеля. Гогенеш читал только философские произведения.

Он дал Карлу чаевые в соответствии с весом книги. Гогенеш заранее изучил вопрос и все рассчитал.

– В следующий раз приходите вовремя. Пунктуальность – вежливость королей.

– Хорошего вам вечера! До встречи.

– Да, и вам, само собой, желаю того же.

Кристиан фон Гогенеш закрыл тяжелую дверь и исчез. Особняк в тот же момент потерял свой одушевленный вид. Хозяин дома, возможно, и не прочь был бы обменяться мыслями о книгах и их авторах с Карлом, которого знал как образованного, воспитанного человека, близкого ему по духу. Но со временем Гогенеш растерял все слова для приглашений. Должно быть, они затерялись в многочисленных комнатах его большого особняка.

* * *

Карл покинул Кристиана Гогенеша. На самом же деле покидал Карл не его, а кое-кого другого. Дело в том, что в реальном мире Карл видел отражения книг. Для него жителями города были герои романов – даже действие происходило в совершенно другие времена и в других странах. С того самого момента, когда Кристиан фон Гогенеш впервые открыл тяжелую дверь своего особняка, он стал для Карла героем великого романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение».

Поэтому сейчас Карл покидал усадьбу Пемберли в Дербишире XVII века. Ее владелец, Фицуильям Дарси, богатый и образованный джентльмен, несмотря на безупречные манеры, казался порой немного высокомерным и черствым.

Причина особой способности Карла состояла в том, что он плохо запоминал имена. Если, конечно, они не принадлежали книжным героям. Это началось еще со школы. Многим учителям тогда давали прозвища, в большинстве случаев не особо приятные: Туалетная Швабра, Принц Морфий, Плевок. Карл же присваивал им совсем другие имена: Одиссей, Тристан или, например, Гулливер. Но и после школы, в отличие от одноклассников, он не перестал давать людям прозвища.

Так, юный панк в потрепанной униформе, которого он встречал по дороге в книжный магазин, получил имя бравого солдата Швейка. Продавщица фруктовой лавки, у которой он покупал яблоки, – королевы-мачехи из «Белоснежки» (к счастью, она не имела привычки добавлять яд во фрукты со своего прилавка). В какой-то момент Карл обнаружил, что весь город полон литературных героев и у каждого жителя есть книжный двойник. В следующие несколько лет ему довелось познакомиться с Шерлоком Холмсом, который руководил убойным отделом городской полиции, и даже с леди Чаттерлей, которая частенько открывала дверь в тонком кимоно и в которую он по молодости был влюблен. Правда, спустя какое-то время она уехала из города с Адсоном из Мелька. Капитан Ахав был одержим гигантским кротом в своем саду – одержать верх над ним ему так и не удалось. Вальтеру Фаберу, тяжелобольному инженеру, Карл до самой смерти приносил книги о Южной Америке. А граф Монте-Кристо жил в доме с решетчатыми окнами, который некогда был тюрьмой и теперь странным образом удерживал нового владельца в своих стенах.