Англичанка, или 17 мгновений III четверти - Юлия Хансен Страница 3

– Ну допустим…

– Ну вот. Мы тут же воплотили в жизнь все Ваши заветы.

– Заветы? Я что Ленин?

– Неее, не дай Бог! Вы лучше!

– Давайте в кабинет войдём, а то меня с работы выгонят за такие разговорчики…

– Не выгонят… как говорит мой папа: «сейчас не 37-й, а 90-й год на дворе – чувствуете разницу?»

– Так. Рассказывайте уже. Куда вы там записались?

– Короче. У Смирнитской есть собака.

– Та, которой уши завязывают на макушке, чтобы они в суп не падали?

– Да, та самая. Короче, на днях гуляет Смирнитская с собакой во дворе и встречает соседку…

– Тёть Риту, с ней мама раньше дружила, а потом она начала строить глазки моему папе, и мама с ней дружить прекратила -

– Короче. Смирнитская, давай я расскажу, а то ты затянешь на три часа. Ты ж не умеешь кратко – сейчас пока про всех родственников не расскажешь, не успокоишься. Короче. Эта тётка работает в библиотеке. Слушай, а кем она там работает?

– Ну не знаю… кем-то работает… библиотекарем, наверное, кем еще можно работать в библиотеке?

– Вот. Короче. Эта тётка Рита говорит Смирнитской: мол, хочешь лучше всех в классе знать английский, а также все предметы, где надо учить наизусть много текста? Ну Смирнитская, естественно, губёшки-то свои раскатала и говорит: «канэшно хочу»

– Может, ты мне еще и анекдот неприличный расскажешь здесь?

– Про грузина? Нет, Лилия Львовна. Зачем? Вы, скорее всего, сами его знаете. Раз спрашиваете....

– Продолжай.

– Анекдот рассказать?

– Быстрицкая. Даю две минуты на завершение монолога.

– Короче. Библиотекарша эта, ну соседка Смирнитских, та, что её отцу глазки строила, ну ту, которую мать Смирнитской от дома отлучила в наказание…

– Ты издеваешься? Уже пятый час… я еще не обедала....

– Лилия Львовна! Вот! Съешьте бутербродик! Будьте другом. Мама дала сегодня утром, а я не люблю с сыром! Пожалуйста! Бабушка моя говорит: «грех продукты выбрасывать» и начинает про войну сразу рассказывать, как они очистки от картошки ели…

– Давай бутерброд. Осталась одна минута…

– Вот. Кушайте, пожалуйста....

– Она не ест не потому, что с сыром, а потому что худеет. Она вообще ничего не ест, Лилия Львовна.

– Заткнись, Смирнитская.

– Правда што ль? Ничего не ешь? Вкусный какой бутерброд! Спасибо!

– Короче. Возвращаемся к нашим баранам. Эта самая тётка Рита говорит, что открыли у них там при библиотеке курсы, где учат развивать и правильно использовать память. Короче, обещают так научить, что всё на свете запомнишь, сам рад не будешь....

– О это ни к чему! Одна из главных функций нашей памяти – умение забывать. Иначе мы бы все с ума сошли. Я бы точно сошла с вами. Ну так что, записались?

– ДААА!!

– Сегодня пойдём первый раз!

– Расскажете завтра?

– ДААА!! Обязательно! До свидания, Лилия Львовна!

– До свидания!

ЗВОНОК: дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь

Лильвовна! Вы в метро? Мы Вас ждём уже час – Теперь у нас ‘Клуб любителей английской литературы’ заседает по дороге к метро. Прошлый раз мы действительно засели в скверике так конкретненько, но ооооочень душевненько – Что-нибудь новенькое прочитали? – «Шутовской хоровод» Олдоса Хаксли – Ух ты!! – Рассказывай, Витя! – Лильвовна! Там оооочень все сумбурно запутано. Короче. Гамбрил – преподаватель в церковной школе. Вдруг он понял, что это всё отстой и вернулся в Лондон. Кроме того, наблюдая за мучениями людей на церковных скамейках, Гамбрил изобрёл ‘пневматические штаны’ с надувным задом – Ух ты!! Вот бы нам такие на уроке! – Короче. Он решил замутить из этого бизнес и запатентовать изобретение. В Лондоне он влился в компанию своих прежних друзей: бесталанный, но известный художник Липиат («очень несложный»), физиолог Широутер, ну и другие…. всех не буду перечислять……. а также миссис Вивиш («замогильный голос», «голос со смертного орда….»). В нее они все были или будут влюблены. У Гамбрила с ней раньше была связь. Они встречаются, ведут интеллектуальные беседы. Вот, кстати, некоторые темы их высокосветских разговорчиков: о брачных обрядах осьминогов, об обратной стороне Луны, где громоздятся души умерших в виде пузырьков, квартирная плата в новых домах Риджент-стрит, о том, кто живёт дольше: те, кто в течение двух лет принимает героин или те, кто питается ростбифами и картошкой и водой в течение 95 лет, о леди Козерог, которая по-прежнему принимает у себя в постели, как летают кузнечики на альпийских пастбищах, о том, как продавцы антиквариата придают жёлтый цвет своим изделиям из кости – дают поносить их пышногрудым женщинам, о фамильных склепах на итальянских кладбищах (из стекла и бетона, как теплицы), о фресках Пьеро де ла Франческо, о том, что Скрябин – это Чайковский наших дней, о самом скучном пейзажисте Маршане, и ещё восемь любовных историй…..ух! – Вик! Сам сейчас сходу придумал всё это? – Да такое в кошмарном сне не придумаешь! Лильвовна! Скажите, что там так и есть в книге! – Правда-правда! Как только Вик это все запомнил? – А я всё вчера только прочёл: поэтому помню детали! Короче. Дальше. Гамбрил заигрался в «цельного человека». На улице он подцепил девушку Рози, была интрижка, потом Гамбрил «пустил её по кругу» среди остальных друзей, а она оказалась женой Широутера – Ууууупс! – Сам Широутер безумно влюбился в миссис Вивиш, которая его избегала. Потом Гамбрил воспылал настоящей любовью к замужней девственнице Эми, которую он впоследствии так глупо потерял. Беседы с Гамбрилом Старшим, непризнанным архитектором, ищущим во всём гармонию. Заканчивается роман посещением лаборатории Широутера. Хаос. Петух, которому были привиты яичники, жуки, у которых были отрезаны головы и заменены головами других жуков, одни из них повиновались своим головам, другие – половым органам…… – Бред! Лильвовна! Зачем всё это писать? А потом читать? Зачем такая литература нужна? Выискивать и выпучивать глупости человеческие? – А ты хочешь, чтобы все были как Тургенев, писали про возвышенную любовь и тургеневских тёлок? Простите, Лильвовна! – Нет, я за реалистичную литературу! – А это сверх реалистичная литература: показывает, что современный мир – гигантская буффонада, показан контраст между иллюзией и реальностью…. да? Лильвовна? – Да! Даааа, такой разрыв преемственности духовной и культурной. Все какими-то кусками, обрывками. Нет целостности. Эта книга – пародия, гениально подмеченная и доведённая до абсурда метафора…. – Вот. Нашёл. Неспособность людей осознать время как нечто заведомо дисгармоничное, их упорные и бесплодные стремления выстроить какую-то логическую и всеобъемлющую картину. И это им удаётся, хотя на самом деле только ценой упрощений, приводящих к чудовищной деформации – Откуда это? – Лильвовна! Это было рукой написано, карандашом, на английском языке, в Вашей книге, которую Вы мне дали. Я перевёл – Молодец! Спасибо, Вик! Прекрасно всё рассказал! – Спасибо! – Вик! Ты на журфак? – Угу! Но там конкурс чудовищный! Шансов мало, но я всё равно буду пытаться….. – До завтра! По домам! Читаем дальше!