Пасодобль - танец парный - Ирина Кисельгоф Страница 3

— Что поделываешь? — спросила Люська.

— Ворую чужие мысли, — призналась я.

— Приходи грабить ко мне, — предложила Люська. — Есть потенциальная жертва. Редкий экземпляр.

— Наводчица! — обозвала я Люську и пошла одеваться для грабежа и разбоя.

Это требует максимальной сосредоточенности. Одна наша знакомая ради своих мужчин надевает вечерние платья даже у себя дома, дабы им было приятно. Я не надеваю вечерние платья ради мужчин, я надеваю вечерние платья на выход, в ресторан или ночной клуб. И хватит с вечерних платьев, тем более что они становятся все более и более рудиментарными. Вкратце, вечерние платья — анахронизм двадцать первого века.

Как одеться ради потенциальной жертвы? Надо всего лишь подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки, если они есть. Это знают с пеленок. Я надела блузку с большим вырезом. Слава богу, грудь у меня есть, и она не стремится к пупку. Даже без бюстгальтера. И у меня тонкая, осиная талия. Это два больших плюса. Я — гитара, потому надела шорты в обтяжку, чтобы можно было полюбоваться моими ягодицами без помех. Это еще один плюс к множеству других.

— Дыни самаркандские, — назвал мои ягодицы Червяков, и у него потекли слюнки. Струйно.

— У дынь целлюлит, — отбрила я зарвавшегося Червякова. — У меня целлюлита нет.

Я вдела в уши длинные серьги, чтобы можно было заметить, что у меня красивая, длинная шея. И не стала надевать обувь на каблуке. Не для того чтобы попасть в тон к одежде, а для того, чтобы можно было оценить мои длинные, стройные ноги. Без ухищрений.

Я взглянула на себя в зеркало со стороны. Холодно и расчетливо. Минусов у меня не было. Никаких. Абсолютно! Тогда я распушила кудряшки на голове, подмигнула самой себе и отправилась на охоту.

У Люськи сидел ее слон. Радислав привел своего друга по имени Ваня. Привлекательного, но с радикальной стрижкой. То есть волос не было. Почти. Это могло быть следствием двух причин: либо Ваня реагировал на весну линькой, либо он страдал нарциссизмом. У Вани был идеальный долихоцефалический череп. Как у истинного арийца. Детское, смешное имя Ваня не сочеталось с истинным арийцем, но серьезное, мужское имя Иван… Вполне. При ближайшем рассмотрении.

— Таня, — культурно представил меня Радислав. — Отряд грызущих, подотряд шипящих. У нее растут зубы прямо на языке. В три ряда, как у акулы.

— Зубы у меня растут где положено. В один ряд. Но мне этого вполне хватает. У меня клыки, как у саблезубого тигра, я родилась в год Тигра, — я лучезарно улыбнулась Радиславу.

Радислав открыл рот, Люська пнула его под столом и попала в меня. Мое вино пролилось из бокала. Мои ноги не слоновьи, между прочим! Я пнула ее в ответ и, судя по всему, попала в Радислава. На лице Радислава проявилось благочинное выражение. Он заглянул Люське в глаза и извинился взглядом. Пока все пинались, ругались и извинялись, Ваня вкратце поделился сведениями о себе. Он не только шипел, он еще и кусался тремя головами. Более того, он летал, размахивая перепончатыми крыльями! Его угораздило родиться в год Дракона.

— Так ты Горыныч? — на всякий случай переспросила я. — Или у каждой головы свое отчество?

— Я же говорил, — уточнил Слон.

У Вани пролилась водка из рюмки, и он заглянул под стол.

— Тапка упал, — культурно пояснила Люська.

— Полет тапки под столом приравнивается к пенальти, — пояснила я. — Если не повезет — аут. Совсем не повезет — инвалидность. В смысле пожизненный аут.

— Я же говорил, — однообразно уточнил Слон.

— А-а, — Ваня загрузился в мой вырез по самые пятки.

Его не требовалось перезагрузить, он попался на троянскую программу. Да здравствуют модельеры всех вырезов! Им кланяются в пояс женщины всей земли. Вырезы блузок — это всплывающие окна инета. Раз кликнул, и сиди на крючке. В жизни ни брандмауэр, ни антивирусная программа не работают. Антивирусная программа — это горький опыт в сочетании с почтенным возрастом. Судя по всему очевидному и не очевидному, у Вани не было ни того, ни другого.

У меня есть одна фишка. Я постоянно ее использую. Не помню, чтобы хоть раз она отказала. Если меня целует мужчина, я дышу приблизительно как больной астмой. Специально. Самооценка мужчины резко возрастает, он горд, весел и готов на подвиги. Кстати, думаю, слово «подвиг» произошло от слова «подвинуть». Вот я и подвигаю в нужном направлении. Это легко. Когда работают гормоны, голова не работает вообще. Желательно, чтобы зубы визави были белые, чтобы не тошнило от его запаха, чтобы он не являлся занудой и чтобы оказался привлекательнее последнего привлекательного визави.

Фишка сработала, Ваня приготовился к подвигам.

— У меня угрюмые родители, — предупредила я.

— Я живу без родителей, — поделился очередной порцией жизни подвинутый Ваня.

Я чуть не заплакала. Ваня был сиротой казанской. Но не стоит отчаиваться и в этом случае. Есть еще одна безотказная фишка.

— А кто нас встретит с образами? — строго спросила я.

Ваня задумчиво рассмеялся. Для него это был запрещенный прием. Он смеялся, его уровень тестостерона резко снижался. Поразительно, как мужики нервничают по поводу безобидных шуток! Это атавизм, ведущий к истокам их полигамии. С подсознанием не поспоришь.

Я оставила Ваню наедине с его подсознанием. У них было о чем побеседовать. Без родителей.

* * *

К нам в приемный покой явились два очень серьезных и очень озабоченных мужчины.

— Кто врач?

— Она, — откликнулись Червяков и Серова. Я оказалась в эпицентре внимания.

— Молодая шибко, — недоверчиво сказал один из них. — Не похожа.

У меня отличный парикмахер, стилист. Он подкрасил мне волосы синим оттеночным лаком. Для полноты образа. Я явилась на беседу с родственниками своих больных, и они упали в обморок. Больных лечила пигалица с синими волосами. Синие волосы не подходили к серьезному образу врача, но укладка моего стилиста подходила лично мне. Я решила пожить с синими волосами еще немного. Без родственников больных.

— Что случилось? — строго спросила я.

— Поехали, узнаешь, — загадочно произнес один из них. — Кстати, у тебя есть приборчик для определения опьянения?

— Нет, — сурово ответила я. — Поехали узнавать.

— Бери свои причиндалы.

В машине оказалось, что моего пациента переехал трактор. Ни больше ни меньше! Я обозлилась.

— Маленьким колесом, — успокоил суровый человек.

Если вас переезжает трактор, величина колеса значения не имеет. Имеет значение совсем другое.

— Поворачивай назад! — рявкнула я. — Промедол возьму!

Я с трудом заставила их вернуться назад за промедолом. Они цеплялись клещом за пятый километр, я — за промедол. Трактор хорошо сочетался с промедолом, но объяснить это суровым и невежественным людям было сложно.