Лечебный отпуск - Надежда Никольская Страница 3

– Смотрите, тут заламинированное свидетельство о рождении! – радостно, словно поймал шпиона и сейчас получит премию, закричал один из погранцов.

К нему тут же подбежали остальные пятеро. К счастью, заламинированное свидетельство о рождении оказалось у одного из детей педагогов. Мама к тому же была человеком решительным.

– Ну заламинированное, и что? – нарочито скандально спросила она.

Не ожидая отпора, начальственная девица заявила:

– А им нельзя будет пользоваться при сделках с недвижимостью.

– А я их в поезде и не собираюсь совершать!

Девица притихла, но ненадолго.

– А вот эта девочка! Где ее разрешение? – указала она на Катю.

Пограничники опять обрадовались. Наталья уже собиралась рассказать им, как они выглядят со стороны, но ее ощутимо толкнула в бок начальница.

– Эта девочка едет с мамой. Вот мама.

– Ну у нее же только паспорт, а в паспорте не написано, чья она!

– Вот свидетельство о рождении, а вот мой паспорт. Здесь вам написано достаточно? – Наталья сдерживалась из последних сил.

– Да, теперь все в порядке. – Катины документы были последними, поэтому возможности придраться не оставалось, и девица явно расстроилась.

Правда, были еще взрослые. Один из пограничников держал в руках толстенный талмуд, в котором содержались, как выяснилось, фамилии людей, задолжавших разным банкам и не имеющих право выезжать из страны. Среди взрослого населения их вагона таких не оказалось.

Пограничники, стараясь скрыть разочарование, ушли. Вскоре появилась проводница:

– Ну что, у вас все в порядке? А в соседнем вагоне из лагеря двоих ссадили...

– За что? – поинтересовался кто-то, впрочем, вяло. Слишком свежи были собственные переживания.

– Да не поняли. Вроде одному четырнадцать лет исполнилось, паспорт не получил. У другой ксерокс свидетельства о рождении вместо подлинника.

– И куда же их? А взрослые вышли?

Проводница посмотрела на задавшую вопрос Наталью, как на сумасшедшую.

– Ну подождут там где-нибудь, пока документы не подвезут. А взрослые как сойдут... Тогда весь лагерь ссаживать надо. Да у нас каждый поезд по пятнадцать– двадцать человек ссаживают. Уж привыкли. Из соседнего вагона вообще маму с дочкой ссадили из-за свидетельства о рождении. Будут теперь тоже на станции ждать, пока им документы каким-нибудь поездом передадут.

Взъерошенные, разбуженные дети стали засыпать. Но на подходе уже была украинская граница. Справедливости ради следует заметить, что украинцы оказались поприветливее. Правда, очень ревностно относились к заполнению деклараций, зато и не приставали, не требовали зажигать свет и говорили тихо. Напоследок один ретивый юноша попытался прицепиться к разрешению кого-то из детей, на что немедленно получил суровое разъяснение – разрешение на вывоз, а не на ввоз, дети в этом вопросе украинской юрисдикции не подлежат. На этом и расстались. Кстати, и на той, и на другой границе помимо общения с ревностными служителями закона всем взрослым приходилось следить за разного рода темными личностями, которые, не смущаясь присутствия должностных лиц, проходили через вагон с предложениями поменять валюту или купить карточку для мобильного. Они еще и норовили что-нибудь стянуть.

Границы были пройдены. Но взбудораженные педагоги уснуть не могли. Выпивать с детьми тоже было нельзя. Поэтому народ просто собрался в одном из купе и начал трепаться.

Утром проводница за час до станции стала собирать белье. Вялые после бурной ночи дети и взрослые сонными мухами бродили по вагону. К недосыпу добавилась жара – поезд шел по совершенно голым, пожелтевшим на ярком солнце местам. Завтракать никому не хотелось. Наталью радовало данное обстоятельство – надежды, что вчерашние продукты пережили жаркий день, ночь и утро, не было. Отсутствие аппетита у детей казалось ей единственной защитой от пищевой токсикоинфекции. Усталость и нежелание бегать позволяли не думать о травме. В общем, к доктору потихоньку возвращались присутствие духа и оптимизм.

До станции оставалось немного. Педагоги подгоняли детей, проверяли, все ли вещи собраны, не забыл ли кто что-нибудь важное. За пятнадцать минут до приезда скомандовали построиться в коридоре.

– Зачем так рано? – недоуменно поинтересовалась Наталья у одной учительницы.

– Так поезд всего две минуты стоит.

– Сколько? – ужаснулась Наталья. – А как же мы всех выгрузим?

– Не беспокойся. Не в первый раз! Проводница будет с желтым флажком стоять. Пока все не выйдут, поезд дальше не пойдет. И в соседних вагонах еще минимум три лагеря.

Но Наталье все равно стало не по себе. Волнение усилилось, когда в окно замедлившего ход поезда она увидела перрон. Он был очень низким. А это обстоятельство снова увеличивало вероятность падений и травм. Особенно с учетом времени стоянки поезда. Странно, но все обошлось благополучно. То есть сама Наталья подвернула ногу, но ответственность за себя ее не пугала. Да и нога быстро перестала болеть.

Детей должны были встречать автобусы, но они почему-то опаздывали. Ребятня потихоньку начинала ныть. Просили одновременно есть, пить, в туалет. И все жаловались на жару. Катя стояла около Натальи и скулила:

– Мам, ну зачем мы сюда приехали? Тут жарко и морем даже не пахнет. Ну что я буду делать в твоем дурацком лагере?

– Кать, прекрати. Без тебя тошно. Вот сейчас приедут автобусы...

Наталья не успела договорить, как автобусы действительно прибыли.

Дети послушно и удивительно организованно загрузились. Наталья облегченно вздохнула: вот сейчас они приедут на место, и она больше ни за кого не отвечает. Будет купаться, загорать и ни о чем не думать.

Автобус тронулся, в окна подул свежий ветер. Катя перестала ныть. Жизнь становилась сносной.

Еще двадцать минут и – они уже в лагере. Лагерь – бывший детский сад. В нем отдыхают несколько групп из Питера и Москвы. Владельцы встречают лично. Лагерь из Москвы приезжает каждый год, снимает почти весь этаж, остается на три недели. Ценные гости. Впрочем, и по-человечески все друг другу рады.

– А где доктор располагается? Медицинский кабинет? – поинтересовалась Наташка.

– Да там, на первом этаже. Только у нас не доктор, а медсестра.

– Пожилая? – спросила Наташа, надеясь, что медсестра окажется в годах, этаким опытным медицинским монстром, прошедшим огонь и воду.

– Почему пожилая? – удивился ее вопросу один из встречающих. – Молодая, красивая, скоро училище закончит.

После этого сообщения вопросов у Натальи только прибавилось, но тут к ней подошла Катя.

– Мам, скорее, а то нас сейчас с тобой заселят в комнате с одной кроватью. Двуспальной, но я так спать не люблю.

Катя нервничала. Она очень трепетно относилась к своему личному пространству. Впрочем, Наталья свое пространство тоже ценила. Кроме того, задавать вопросы про медсестру смысла не имело – вряд ли ее заменят на врача или более опытного работника. В общем, отступать некуда и нужно позаботиться о пристойном существовании.