Убить шамана - Анхель де Куатьэ Страница 3

Представьте, что вы знаете дату своей смерти. Вы не знаете, от чего именно вы умрете — болезнь, убийство, несчастный случай, то есть причину своей смерти, но — вы знаете, когда это случится и почему. Вы знаете, что вы умрете очень скоро, молодым, потому что вы виноваты… Может быть, понимая это, вы станете философом?

Его имя — Серен Кьеркегор. Он вошел в историю как основатель философии экзистенциализма. Именно в его работах впервые центральной фигурой анализа стал не окружающий нас мир и не методы познания, а человек и его чувства… Чувство неизбывной тоски и леденящего ужаса перед безмолвствующим Абсолютом.

Когда Сёрену исполнилось двадцать три года, он узнал, что умрет в ближайшие десять лет. Умрет, потому что над его родом висит страшное проклятье.

У него была прекрасная семья — любящие родители, старшие братья и сестры — красивые, талантливые, чуткие, отзывчивые. Дело происходило в Дании, но если его ровесник и хороший знакомый, Ганс Христиан Андерсен, долгое время влачил нищенское существование, то семья Серена была богата.

Сёрен получил прекрасное воспитание и образование. У него были планы на будущее, надежды. Он был умен, пользовался уважением друзей и счастливо предавался занятиям богатого, не обремененного заботами повесы. В свое удовольствие писал книги и издавал их под странными псевдонимами — один чуднее другого.

Впрочем, эта история началась чуть раньше… Отец Серена — Мехаэль Педерсен Кьеркегор — родился бедняком и пас овец где-то на краю земли. Но случай изменил все. Он принялся торговать чулками и на старости лет стал одним из богатейших людей Копенгагена, владел торговым делом, домами, кораблями, ценными бумагами.

Все это неслыханное везение пришло в его жизнь неспроста… Когда в свои десять лет отец Серена пас овец на ютландских пастбищах, он чувствовал себя бесконечно несчастным и одиноким. Юный Мехаэль страдал от голода, укусов мошкары, холода и палящего зноя. Покинутый и никому не нужный. Несчастнейший из людей.

И вот в какой-то особенный момент, в приступе отчаяния, Мехаэль поднялся на камень, лежавший посреди луга, воздел свой взор к небу и прокричал: «Боже! Если бы Ты был, разве бы Ты допустил, чтобы так страдал беспомощный, несчастный ребенок? Разве бы не пришел Ты к нему на помощь?! Нет, Тебя — нет, Господи! Я проклинаю тебя!»

И тогда Бог дал маленькому Мехаэлю все, о чем только можно мечтать, — успех, богатство, большую семью — жену, семерых детей. Страшный день, когда Мехаэль проклял Бога, уже стал стираться из памяти благородного отца семейства. Но внезапно его дорогие и любимые люди стали умирать. Один за другим — дочь, сын, снова дочь, жена, сын, другой сын, дочь…

Проклятый Бог дал Мехаэлю все, о чем тот мечтал. Но не для того, чтобы заслужить прощение, он дал это Мехаэлю, чтобы отобрать. Чтобы проклявший Его бедный мальчик, сделавшись стариком, каждый день ходил на кладбище, смотрел на могилы своих детей и слышал у себя за спиной: «Знай, Мехаэль, не Я, но ты убил тех, кого любишь!»

Пережить своих детей, похоронить всех семерых и каждого в отдельности — это ли не самое страшное из проклятий? Ни один из его детей не дожил до возраста Христа, до тридцати трех лет. Оставалось лишь двое — Серен и его старший брат, который, прознав о страшной тайне своего отца, стал священником и принялся истово служить Богу. А Серен…

Серен почувствовал, как страшная вина отца легла и на его плечи. У него не было сил бежать, он остался с отцом и ждал смерти. Он ждал своих тридцати трех лет. Ждал с ужасом и ощущением абсолютной безысходности: Бог не пощадил даже Своего Сына, предначертав Ему тридцать три года земной жизни, унижения и мученическую смерть.

Ирония судьбы — Мехаэль воспитывал своих детей в духе веры и христианского смирения. Все они, умершие из-за богоотступничества отца, были искренне религиозны, а Серен даже учился теософии в университете. Ирония… Иисус искупил грехи человечества перед Своим Отцом. Теперь Серен должен был искупить грехи отца перед Богом.

Но произошло то, чего Серен никак не ожидал, не мог даже представить, о чем панически боялся думать. Мехаэль Педерсен Кьеркегор, проклявший на ютландских пастбищах Бога, восьмидесятилетним стариком тихо и мирно скончался на руках Серена до истечения заветного срока. Он умер, а Серен остался. Остался жить…

Екклесиаст говорил, что, если Бог хочет покарать человека, он лишает его разума. Бог покарал отца Серена, но еще больше, с еще большей жестокостью Он покарал сына, который простил своего отца. Преступление перед Абсолютом не имеет срока давности, а отбывающему наказание амнистия не предоставляется.

У Серена Кьеркегора есть небольшая книга, которая называется «Несчастнейший». Странная, очень странная книга… Понять ее, не зная истории автора, невозможно. Но и знание этой истории не делает ее понятнее. Ведь она не летопись, она — пророчество…

«Несчастнейший» начинается словами:

«Где-то в Англии должна быть, как известно, могила, замечательная не великолепным памятником или унылыми окрестностями, а лаконичной надписью — «Несчастнейший». Говорят, могила была вскрыта, но от трупа не было и следа».

В середине книги мы читаем:

«Кто этот бледный образ, бессильный, как призрак Смерти? Его имя забыто, много веков прошло после его дней. Он был юношей, был полон воодушевления. Он искал мученичества. В мыслях он видел себя пригвожденным к кресту и небеса отверстыми; но действительность была слишком тяжела для него, мечты исчезли, он отрекся от Господа своего и себя. Он хотел поднять мир, но надорвался под бременем; его душа не была раздавлена, не была уничтожена, она была разбита, его дух был надорван, а душа была искалечена».

И вот как заканчивается эта книга Кьеркегора:

«Прощай же, несчастнейший. Но что я говорю: несчастнейший, мне следовало бы сказать — счастливейший; ведь это же такой дар счастья, которого никто не может дать себе. Видишь, язык немеет и мысли путаются; ибо кто счастливейший, кроме несчастнейшего, и кто — несчастнейший, кроме несчастнейшего, и кто — несчастнейший, как не счастливейший, и что такое жизнь — как не безумие, и вера — как не сумасшествие, и надежда — как не отсрочка удара на плахе, и любовь — как не укус для раны?

Он исчез, и мы снова стоим у этого пустого гроба. Пожелаем же ему мира, и отдыха, и исцеления, и всякого счастья, и скорой смерти, и вечного забвения, и никакого воспоминания, чтобы даже память о нем не сделала несчастным другого.

Ночь прошла, и день снова начинает свою неутомимую деятельность, по-видимому никогда не уставая вечно и вечно повторять самого себя».

Так на свет впервые появилась философская идея — «вечного возвращения», которую затем подхватит и разовьет в своих трудах Фридрих Ницше. Все повторяется. То, что было, то и будет. Нет выхода, есть лишь круговое движение — бесконечное, лишенное смысла, изматывающее. Это теория вечного возвращения…

Вселенная, состоящая из множества элементов, подобна колоде карт, которую можно тасовать бесконечно. Но, поскольку количество элементов неизменно, в какой-то момент их прежние комбинации неизбежно повторяются. А значит, когда-то все случится точно так, как и было когда-то.