Красивая ложь - Лиза Ангер Страница 29

Он попытался сгладить ситуацию, но я не ответила на его улыбку. Я смотрела на буклет, решая про себя, это ли имел в виду Эйс.

— Как прошло детство дяди Макса, для тебя не составляет секрета. Его самого сильно обижал отец. Я даже передать тебе не могу, насколько редко такое встречается, а я повидал всякое. Но Макс вопреки всему сумел стать на ноги и добился успеха. И он искренне хотел помочь детям, которые оказались в такой же ситуации, как и он сам, и женщинам, которые страдают так же, как когда-то страдала его мать.

Я уже неоднократно слышала эту речь. Я не знала, зачем отец повторяет мне все это снова, но решила не перебивать его.

— Этот законопроект был важен лично для Макса, так как он верил, что дети в такой ситуации должны быть защищены. Лучше пусть ребенок воспитывается не биологическими родителями, зато получит возможность расти в нормальных условиях. Если же обстановка в семье неблагополучная, то рано или поздно она может спровоцировать трагедию. Такое часто происходит. Это было особенно важно для Макса и потому, что он так и не пришел в себя после некоторых событий. До самого дня своей смерти.

Я подумала о дяде Максе, о той печали, которая постоянно таилась в его взгляде.

— Ты об этом хотела узнать, Ридли? — спросил мой отец.

Я пожала плечами. Я не знала, что ответить.

— Поверь мне, детка, в его жизни не было каких-то темных страниц. Он любил тебя больше, чем ты можешь себе представить.

Мне почудилось что-то странное в голосе отца, но когда я взглянула на него, то увидела знакомую добрую улыбку.

— Но дядя Макс и Эйса любил, — сказала я, ощущая обиду за брата.

Почему отец не считал нужным упоминать об этом?

— Да, конечно, — с готовностью кивнул он. — Но у тебя с Максом была особая связь. Скорее всего, Эйс это чувствовал. Может быть, это вызывало его зависть. — Отец посмотрел в окно, задумался на секунду, а потом шумно выдохнул сквозь сжатые губы. Когда он снова заговорил, создалось впечатление, что он обращается скорее к себе самому, чем ко мне.

— Не знаю. Ни ты, ни Эйс не могли пожаловаться на недостаток любви или внимания. Всего было более чем достаточно. Для вас обоих.

Я кивнула.

— Это правда, папа.

— Но остается еще один вопрос. Деньги. Наверное, Эйса это очень расстроило.

— Деньги?

— Да, деньги, которые вам достались по завещанию Макса.

— Я не понимаю.

— Макс, — начал со вздохом отец, — оставил деньги тебе и Эйсу на разных условиях.

Я покачала головой, показывая, что все еще не могу понять, о чем он говорит. Я всегда думала, что Эйс и я получили равные суммы, хотя я ни разу не задумывалась над тем, какие цели преследовал дядя Макс. Когда он погиб, Эйс уже долгое время не жил с родителями. Эйс тоже встречался с адвокатом Макса, но мы с братом не обсуждали вопрос о его наследстве. Честно говоря, у меня и не было особой возможности обсудить с братом хоть какой-то вопрос, потому что он пропадал месяцами. Все, что я слышала от него, касалось, как правило, наших родителей, его жалоб на их отношение и на то, как несправедливо с ним обходится судьба.

— Деньги, выделенные тебе, поступали в твое распоряжение напрямую, — заметил отец. — Ты их получала сразу после смерти Макса. Деньги, предназначенные для Эйса, передавались ему на определенных условиях: он должен был доказать, что вылечился от наркомании и прожил пять лет, не употребляя наркотиков. Наверное, Эйс до сих пор злится.

В этой ситуации я была на стороне Макса. Он действовал в интересах Эйса. Мне показалось, что его условие было вполне оправданным.

— Но при чем здесь я?

Отец пожал плечами.

— Злые, рассерженные люди часто поступают необъяснимо жестоко.

— Ты намекаешь на то, что Эйс имеет какое-то отношение к тем письмам и фотографиям?

— Я ни на что не намекаю. Я говорю о том, что это не исключено.

— Нет, этого не может быть, — твердо сказала я.

Отец посмотрел на меня грустными глазами, как на ребенка, который все еще верит в существование Санта-Клауса.

— Не может быть, — повторила я.

Отец положил руку мне на плечо.

— Я дал тебе пищу для размышлений?

Я быстро закивала.

— Мне пора, — сказала я, поднимаясь.

Мне показалось, что он хотел остановить меня, обнять, но потом передумал.

— Позвони мне сегодня вечером, — сказал отец. — Мы можем продолжить с тобой этот разговор.

— Разве в этом есть необходимость? — глядя ему в глаза, произнесла я.

— Я не знаю. Ты сама должна решить.

Я быстро обняла его, не желая поддаваться грустным мыслям. Я понимала, что должна была сама найти выход из сложившейся ситуации, поэтому быстро выбежала из кабинета. Я уходила еще более растерянная, чем пришла. Ответы, которые дал мне отец на мои вопросы, посеяли в моей душе новые сомнения. Я вышла из клиники на улицу, где зима постепенно вступала в свои права.

— Ридли, подожди.

Я оглянулась и у входа в здание увидела Зака.

— Подожди, — повторил он. — Мы можем поговорить?

Я посмотрела на него и покачала головой. Увидев его, я снова ощутила приступ гнева. Когда я представила, что все это время он выдавал мои секреты отцу, я вспыхнула от негодования. Последний же случай, который произошел утром в моей квартире, вообще привел меня в бешенство… Я не хотела его видеть.

— Прошу тебя, Рид, — сказал Зак, направляясь ко мне.

За ним мелькнуло лицо Эсме, которая держала в руках папку с изображением медвежонка. Эсме была миниатюрной женщиной с розоватым оттенком кожи и со светлыми, уложенными в стильную прическу, волосами. Она прижала к себе папку, бросила в нашу сторону взволнованный взгляд и исчезла в здании, грустно улыбнувшись мне на прощание.

Я молча смотрела на Зака.

— Мне очень жаль, что все так вышло, — сказал он. — Я знаю, что не должен был так поступать.

Я кивнула, но все еще молчала. Его глаза казались небесно-голубыми, а на его мощном подбородке уже пробивалась дневная щетина. Тепло его руки отдавалась на моей ладони. И я вспомнила, как я любила его. В его объятиях я всегда ощущала, что жизнь безопасна и предсказуема, что он будет меня лелеять и беречь. Но только в том случае, если я не стану разочаровывать его и обманывать его ожидания. Я должна была всегда оставаться той Ридли Кью, которую он создал в своем воображении.

— Все в порядке, — ответила я.

Это было неправдой. Я сказала это, чтобы не обострять и без того осложнившиеся отношения.

— Увидимся. Пока.

Я отвернулась и зашагала прочь. Зак не стал окликать меня снова. Небо в просвете двух зданий казалось темной серебристой полоской. Машины ехали и сигналили одна другой, какофония уличной суеты звучала, как обычно, но я вдруг сильнее, чем когда-либо, ощутила, как меня заполняет одиночество. Оно словно хотело пронзить меня вместе с резким порывом ветра.