На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник) - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 29

– Давай выкладывай.

– Ладно… Дело было так…

Тут он остановился и заявил, что готов отдать пятьдесят гиней за двойную порцию виски с содовой, но для этого пришлось бы звонить папаше Глоссопу и нести виски из закромов в подвале, что отняло бы много времени, и тетя Далия эту идею отвергла. Вместо вожделенного освежающего эликсира она предложила ему холодную булочку, от которой он отказался, и велела ему продолжить свой рассказ.

– Ошибка моя состояла в том, – сказал он по-прежнему низким, хриплым голосом, точно простуженное привидение, – что я сделал предложение Филлис Миллс.

– Что?! – воскликнул я.

– Что?! – воскликнула тетя Далия.

– Проклятие! – сказал я.

– Зачем, ради всего святого, вы это сделали? – спросила тетя Далия.

Он смущенно заерзал на стуле, точно кто-то напустил ему муравьев в брюки.

– В ту минуту мне казалось, что это удачная мысль, – сказал он. – Бобби заявила мне по телефону, что не желает меня видеть ни в этой жизни, ни в будущей, а Филлис призналась мне, что ее очень смущает скандальное прошлое Уилберта Артроуза, но он такой обаятельный, что она не в силах будет отказать ему, если он сделает ей предложение. Так вот, поскольку моя задача состояла в том, чтобы помешать ему оное предложение сделать, я подумал, что самое простое – это самому обручиться с Филлис. Мы с Филлис все обсудили и, придя к соглашению, что это всего лишь для отвода глаз и ни к чему нас не обязывает, объявили обо всем Артроузу.

– Очень остроумно, – сказала тетя Далия. – И как он это воспринял?

– Как если бы его хватили обухом по голове.

– Мы все тут то и дело получаем обухом по голове, – сказал я. – Селедка был оглушен, когда вспомнил про письмо…

– Это сущие пустяки, – сказал Селедка, – по сравнению с тем, что я испытал пять минут назад: в тот самый миг, когда я целовал Филлис, невесть откуда появилась Бобби.

Я поморщился. Смахивает на французские романы, подумал я.

– Совершенно не обязательно было ее целовать.

– Согласен, не обязательно, но мне просто хотелось, чтобы вся сцена выглядела убедительно в глазах Артроуза.

– А, понятно. Чтобы до него по-настоящему дошло.

– Именно так. Конечно, я ни за что не стал бы ее целовать, если б знал, что Бобби передумала и хочет, чтобы все было как прежде. Но я не знал. Какая ирония судьбы! Об этом замечательно написано у Томаса Харди.

Я понятия не имею, кто такой этот Т. Харди, но мысль Селедкину понял. Подобные случаи часто описываются в приключенческих романах, где на последней странице девушки в отчаянии восклицают: «Если бы я только знала!»

– Почему же ты не объяснил ей, в чем дело?

Он посмотрел на меня с сожалением:

– С таким же успехом можно пытаться что-то объяснять взбесившейся рыжей кошке.

Я не мог не признать его правоту.

– А что было дальше?

– О, она держалась безукоризненно вежливо. Пощебетала любезно о том о сем, пока Филлис не ушла. И тут началось! Она сказала, что летела сюда как на крыльях, сердце ее чуть не разорвалось от любви, она сгорала от нетерпения поскорее упасть в мои объятия, и какой же это был для нее приятный сюрприз, когда она обнаружила, что объятия уже заняты и падать ей некуда. Ну, и много чего еще. Беда в том, что она и прежде косо поглядывала на Филлис – в Швейцарии ей казалось, что у нас с Филлис чересчур теплые отношения. Разумеется, безо всякого на то основания.

– Ну, конечно, вы были просто добрыми друзьями…

– Именно так.

– Если хотите знать, что я думаю по этому поводу… – сказала тетя Далия.

Но мы так и не узнали, что она по этому поводу думает, потому что в комнату вошла Филлис.