Сборник рассказов - Гурам Сванидзе Страница 29

Приятно было сюда наезжать, но постоянно находиться в этом раю – сущая морока. После шума и суеты празднеств городок превращался в сонное царство. Спали все – от сотрудников ратуши до садовников и сторожей. Тишину нарушали только крики павлина из зоопарка. Убаюканные тишиной и бездельем, спали, положив головы на стол, и мы, сотрудники социологического центра. Появление новых лиц вызывало ажиотаж. Однажды ко мне наведалась знакомая, миловидная, со свежим морским загаром. Она быстро уехала. Оказывается, ей стало не по себе. Она пожаловалась мне:

– Мужская часть твоего коллектива смотрела на меня с жадностью маньяков, девицы – с ненавистью почти маниакальной.

Злоупотребив свободиями независимой жизни, Чепарухин вернулся в Тбилиси, взял академический отпуск. Случайно семья в полном составе заехала в городок. Сашуне понравилось здесь. Отец тут же зашёл в ратушу обделывать дела. Полковнику отказать не смогли. Через некоторое время Сашу оформили спасателем на искусственном озере.

Я стал наведываться к спасателю. Он было словоохотлив. Меня очаровала его русская речь и интеллект – как-никак студент МГУ. Мой русский язык был мало востребован. Только тогда, когда в социологический центр заворачивали гости, меня выталкивали вперёд. Я рассказывал о задачах нашей организации. Один-два раза подвёл товарищей – заявился на службу небритым, и именно в тот день, когда ожидались делегации. Пришлось директору самому отчитываться перед гостями. Делал это заикаясь и с запинками, за что получил замечание от одного из секретарей ЦК.

В какой-то момент меня осенила мысль, а не устроить ли Чепарухина в социологический центр. Я убедил директора: зачем транжирить кадры – Саша вполне мог бы поработать социологом. Ведь никому в голову не приходило в нашей луже купаться.

– Надо было быть дураком, чтобы в ней тонуть и чтобы тебе понадобилась помощь спасателя с комсомольским значком, да ещё такого интеллектуального, как Чепарухин, – заключил я свою аргументацию.

Мой начальник был доволен, кандидат с блеском прошёл собеседование. Но не прошло и получаса, как он уже разочаровывал. Мой протеже на радостях решил поделиться со мной одним из своих талантов: стоя под окнами кабинета директора, Саша достал из кармана мандарин, разобрал его на дольки. Я уж думал, что со мной хотят поделиться, но Чепарухин стал подбрасывать дольки мандарина вверх и ловко ловить их ртом. Оставшуюся последнюю дольку протянул мне и сказал: «Подбрось». Я так и поступил. Чепарухин и её ловко поймал своим ртом. За этим аттракционом наблюдал директор и несколько чинов из ЦК, которые проводили совещание. Как мне передали, они позабавились перед ожидающим их скучным заседанием.

– Это что, ваш сотрудник? – спросил один из них директора.

Шеф отмолчался.

Кстати, доставая из кармана злосчастный мандарин, Саша уронил таблетки и спешно их поднял.

– Что за лекарство? – спросил я.

– Фенозепам, – ответил он.

Директор тоже обратил внимание на заминку с таблетками. Он спросил меня, что принимает мой друг. Получив ответ, шеф отметил в раздумье:

– Сотрудник, принимающий седативные средства, с признаками инфантилизма, без зазрения совести мусорит на территории городка, и это видят сотрудники ЦК…

Тут я вспомнил, что Саша бросил кожуру цитруса прямо себе под ноги. Замусорил территорию. Подобный проступок обычно вызывал у начальства административный раж, переходящий в осатанелость. Не думаю, что это происходило от любви к чистоте, – был бы повод покуражиться.

Директор уже склонялся отказать Саше. Тот не помедлил облегчить ему задачу:

он не засиживался на своём посту, слонялся по городку и своей эксцентричной внешностью и свободными манерами шокировал замордованную комсомольскими порядками публику. На него настороженно смотрел первый секретарь. Визиты первого оживляли жизнь в городке, ибо он вопил на всю окрестность – наводил порядок. При виде комсомольца-оригинала он почему-то терялся. Вроде, даже дар речи терял. Начальство затаилось. Вот попал под машину чёрный лебедь. Птица покинула водоём и почему-то вышла на дорогу. Её переехала выскочившая из-за угла «Волга» мэра городка. Материальный ущерб попытались приписать Чепарухину – недосмотрел. Аргументу, что он спасателем работает, а не гусей пасёт, начальство не смогло ничего противопоставить. Довольно скоро поспел ещё один повод. Спасателя на водах обвинили в том, что он сорвал комсомольскую свадьбу. В тот день Чепарухин наведался в радиоузел. С товарищем Ясоном, который отвечал за радиофикацию, Сашу сдружила любовь к музыке. Они регулярно обменивались кассетами. В результате их отношений возникла путаница. В самый торжественный момент брачной церемонии, когда жених и невеста обменивались кольцами, окрестности городка огласили фривольные ритмы американского джаза вместо ожидаемого грузинского многоголосия. В тот день выходила замуж одна из комсомольских богинь, которую вот-вот должны были записать в старые девы. Если на самой свадьбе инцидент замяли шутками, то на совещании ему придали значение ЧП.

Мэр городка заметил Чепарухину:

– Вы постоянно светитесь. Слишком много экспромта в вашем поведении.

Ему посоветовали не прекословить ВЛКСМ, который достаточно силён, чтобы испортить человеку карьеру. Чепарухина выгнали «по собственному желанию».

Он перестал появляться в городке. Но я не порывал с ним. Не знаю, кто кого к себе привязывал, но то, что мне его не хватало, – факт. С его помощью я совершал побеги из гнетущей обстановки комсомольского городка. Ещё более невыносимой казалась социология. Изучая комсомольские химеры, она сама становилась химерой. Я искал спасение в общении с безгрешным Чепарухиным. Ещё эти мои языковые потребности…

Вместе с ним и другими фанами я участвовал в помянутом штурме филармонии… Мог ли когда-нибудь до этого дойти, если бы не Чепарухин? Он прошёл на фестиваль, я нет.

– С виду не босяк, а туда же, – бросил мне милиционер, когда я делал слабые попытки прорвать кордон.

Вслед за ним я полез на дерево, чтоб взобраться на балкон, где шумела вечеринка. Нас ждали, но не предполагали, что мы заявимся не через дверь. Он залез, а я остался на дереве – ни туда ни сюда. Не мальчиком уже был. На меня гости и хозяева вечеринки пальцем показывали и говорили, что я сотрудник ЦК.

Другой раз зашли на дискотеку. Обстановка была чинная, как на балу. Так у нас в Тбилиси бывает, если не хочешь нарваться на драку. То ли сами девицы – недотроги, то ли их сурово мужики оберегают. Чепарухин был сверх меры весёлым и приставал к девушкам, что выражалось в его буйных танцах и в том, что он пытался вовлечь в них присутствовавших особ женского пола. Его вывели. Я проследовал за ним. Чепарухина завели за угол, и какой-то мужик двинул ему в челюсть. Нокаут. Потом меня спрашивают, не с ним ли я. Получив утвердительный ответ, тот мужик и меня послал в нокаут. Мягкий тычок в челюсть, потом возвращение из шока – сначала забрезжил свет фонаря, затем обозначились фигуры парней. Слышу:

– Оклемались? Вы в наш садик не ходите!