Болотное гнездо - Валерий Хайрюзов Страница 29

Колька был в ударе, и зал принял, признал его власть, полюбил. Права была мать, когда говорила: делая добро, богатым не станешь, но только оно способно пробудить душу, сделать ее лучше и отзывчивее.

– Старина, давай останемся на дискотеку, – сказал Колька, пробравшись к нему после своего сольного концерта. – Народ просит. Девушки уж больно хороши.

Сергей заметил прежний блеск в его глазах, ожил Колька. Не знал он одного: по всем отделениям милиции уже пошла на него ориентировка, был объявлен всесоюзный розыск.

– Давай так: ты оставайся, а мы погуляем, – поглядывая на Аню, предложил Сергей. – Не возражаешь?

Колька не возражал, и Сергей с Аней вышли.

Свернув от ветра в первую попавшую улицу, они наткнулись на кафе, зашли в него. Сергей попросил, чтоб им принесли мороженое и шампанское.

– Говорят, замуж выходишь? – сказал он. – Давай обмоем.

Разговор не клеился, и Сергей понял: хватит играть в прятки. Он боялся лишь одного, что в голосе его прозвучит обида. Хотел сказать небрежно, чтобы слова не высунулись, но не вышло, голос дрогнул. Она это почувствовала, в тон ему попыталась отшутиться:

– Ты же мне не сделал предложения.

– Как это можно было сделать? – спросил Сергей. – Может быть, в письме? Но я не знал даже твоего адреса.

– Можно было узнать, – грустно ответила Аня. – Я ведь ждала, что ты напишешь. Еще когда ты не уходил в армию. Потом эта дурацкая драка. Ахмет и так висел на волоске, а вы его подтолкнули. Пропадает, жалко его.

– А ты знаешь хоть, как все было?

– Хочешь сказать, ты не виноват, – с непонятной злостью оборвала его Аня. – Я разговаривала и с Ахметом, и с Женькой. Если бы ты не привел своих релских, ничего бы не было. Понимаешь, ни-че-го! Что вы имеете против Брюхина? И ты, и Ахмет. И какое он имел право вмешиваться тогда, запрещать. И сейчас, напьется, кричит: «Выйдешь за него – зарежу». Что я, его собственность? Женька – умный парень и знает, что делать в этой жизни. А это, поверь, немало.

– Но я ведь ничего не имею против, – печально улыбнулся Сергей. – А тебе надо было на суде выступить, защитить Ахмета. Он, может быть, меньше всех был виноват, но оказался крайним. Ты права, каждый должен опираться на свое, на то, что есть в тебе самом…

Он сказал и тут же пожалел о сказанном. До этой встречи ему казалось, что слух о свадьбе – ошибка, которую и можно и нужно исправить. И только сейчас понял: нет, исправлять поздно.

– Как-то мы не так с тобой заговорили, – сказала вдруг Аня. – Нехорошо. Лучше расскажи о себе, чем собираешься заниматься.

– Работать. Чем же еще? Твой отец предлагает поехать к нему в артель.

– Не езди, – не думая, быстро сказала Аня. – Не все деньгами измеряется. У меня такое чувство: все, кто там побывал, заложили душу дьяволу. Нет, отец умный, но у него всему одна мера – деньги. Иногда кажется, и мне назначена какая-то разменная цена. Ты же учился, можно снова попробовать. Тебя должны взять без конкурса.

– Ну да, у меня сейчас льготы. Могу по удостоверению колбасу в магазине брать. Заслужил, говорят. Наверное, и в университет возьмут. Только, в отличие от некоторых, я не знаю, нужно ли мне туда?

– Нет, ты знаешь, – задумчиво проговорила Аня. – Трудно с тобой разговаривать. Непонятно в чем, но чувствуешь себя виноватой. Я встречала ребят, которые служили там. Некоторые героями себя считают, правда, вслух не говорят, но что-то такое есть. А мне кажется, вас всех, кто побывал там, надо пожалеть.

Он молча смотрел на нее. Аня расцвела. Ну, как шиповник весной. У него даже не возникло мысли сравнить ее с Тамарой, хотя можно было и сравнить. И та и другая собирались стать врачами, но, как это ни странно, Тамара была ему ближе, может быть, потому что видела и знала их поломанными, покалеченными. И, чем могла, старалась помочь. Аня, возможно, повинуясь атмосфере, в которой жила, как и тогда в детстве, кусала всех подряд. В том числе и собственного отца. Но все равно ему было больно терять ее, он искал хоть маленькую зацепку, с той надеждой, с которой безнадежные больные смотрят в лицо доктора, вслушиваются в голос: авось, не все еще потеряно. Говорят, надежда умирает последней.

– Не надо нас жалеть, – сказал Сергей. – Единственное, чего нам надо, так это понимания.

Мимо прошла официантка. Сергей подозвал ее, попросил рассчитать. В кармане у него была десятка, которую утром оставил ему брат. Пока официантка считала, он мял в кармане бумажку, подсчитывая, хватит или не хватит. Официантка протянула счет – девять рублей с копейками.

– Сдачи не надо, – облегченно сказал Сергей, протягивая десятку.

У него гора с плеч свалилась. Какое значение имел весь сегодняшний разговор по сравнению с тем, если бы не хватило. Аня молча наблюдала, слабая улыбка бродила у нее на губах.

– Может быть, зайдем ко мне? – неожиданно предложила она. – И Николая пригласи. Хороший парень, девчонок прямо с ума свел. Как он нас с тобой: «Сергей и его любимая девушка». Я готова была провалиться. Так как?