Две тайны аптекаря - Ирина Трофимова Страница 29

Тот человек появился неожиданно. Господин Лунц продолжал безмятежно пребывать в роли бесконечно счастливого и всемогущего доброго волшебника. Никогда он не чувствовал себя так прекрасно и так уверенно. Он ни на что не согласился бы променять свое нынешнее состояние, даже если бы ему предложили вернуться во времени лет на двадцать назад. Кому нужна молодость, когда ты всё время сомневаешься, когда за каждую ерунду приходится разбиваться в лепешку и постоянно кому-то что-то доказывать. Никогда еще работа не приносила господину Лунцу столько удовольствия, никогда он не был настолько доволен собой. Да что там работа. Ему казалось, что жизнь, наконец, решила прекратить испытывать его силы и повернулась своей самой радужной стороной.

Когда Артемида положила ему на стол это письмо, директор музея был в самом прекрасном расположении духа. Он просматривал почту и подумывал, не купить ли для жены поездку в Париж. Чувство вины иногда начинало зудеть у него где-то в затылке, а подобный приятный сюрприз для супруги утихомирил бы его на пару месяцев. Письмо лежало в фирменном конверте одной известной нефтяной компании, и господин Лунц взял его в руки, с аппетитом причмокнув, потому что руководство подобных компаний иногда вдруг проявляло к музею неожиданную спонсорскую щедрость, желая добавить благородных черт своему алчному имиджу. В письме оказалась масса лестных слов в адрес лично господина Лунца и просьба о проведении некоей консультации. Обычно господин Лунц не оказывал подобных услуг, но на этот раз ему понравилась фраза о «достойном вознаграждении», которая повторялась в тексте несколько раз. Директор музея засомневался, повертел письмо в руках, потом помахал им, держа перед собой веером, потом еще раз перечитал адрес отправителя, поковырял ногтем почтовую марку и отложил конверт в сторону. Он как раз намеревался погрузиться в отчет отдела международных связей, но тут зазвонил телефон.

— Алло-о-ой, — пропела ему в ухо белокурая нимфа, и господин Лунц облегченно вздохнул: она не всхлипывала и не кричала, то есть сумма, о которой могла зайти речь, не оказалась бы космической. — Мой сладкий помидорчик, ты на работе? Я очень соскучилась.

«Значит, и машина цела», — снова порадовался господин Лунц.

— Да, на работе. Я тоже, — сказал он, прикрыв трубку ладонью и покосившись в сторону двери, за которой несла неусыпную вахту верная Артемида.

— Ой, раз ты работаешь, тебе, наверное, не надо мешать… — Нимфа продолжала удивлять здравомыслием.

— Что случилось, солнышко? — осторожно поинтересовался господин Лунц.

— Я просто хотела спросить, как ты. И посоветоваться…

— Конечно, милая. Я тебя слушаю. Ты всё-таки решила сходить в институт на занятия?

— Не-ет… — замялась нимфа, но моментально сориентировалась. — То есть да, конечно же, я непременно схожу. Мне уже дали конспекты, я их почитаю. Но я хотела посоветоваться про другое, помидорчик. Тут такая…

Она загадочно замолчала, что было совсем некстати, потому что Артемида как раз зашла сообщить господину Лунцу, что с ним хочет встретиться главный бухгалтер.

— Что там такое? — быстро спросил Лунц. — Кофточка? Юбочка? Говори скорее, мой ангел, у меня правда очень много работы.

— Вообще-то квартирка, — выдохнула нимфа и заговорила быстро-быстро, не давая директору музея изящных искусств опомниться и вставить хоть слово. — Такая хорошенькая квартирка, прямо на набережной! Там окошки и вид на реку. Так уютненько, и гардеробная есть, и такие встроенные шкафики…

— Но у тебя же есть квартира. — Господин Лунц постарался сдержаться, но на всякий случай достал клетчатый платок. — Твой папа купил тебе замечательную квартиру. И шкафиков там достаточно.

— Да, но сейчас мы с тобой стали встречаться чаще. И у нас же теперь всё по-серьезному. Ведь правда?

Нимфа была не так глупа. Она прекрасно знала, как надо действовать и какие аргументы сработают беспроигрышно.

— Мы попозже поговорим, солнышко, — сказал директор музея, сделав глубокий успокаивающий вдох. — Я позвоню тебе, как только смогу.

Он положил трубку, кивнул Артемиде, чтобы та звала посетителя, и снова взял в руки конверт. Телефон зазвонил снова.

— Да! — рявкнул господин Лунц.

— Ты не сказал мне, что меня любишь… — Господин Лунц знал этот тон. — Нет, если у нас всё не серьезно, то я останусь в квартире, которую купил папа. Но тогда мне придется, как раньше, и денег просить у папы, и слушаться папу, и обо всём папе рассказывать…

— Милая, я перезвоню тебе, и мы всё обсудим. Не сейчас, пожалуйста. Я очень занят. — Лунц стал наливаться красным цветом, но при этом изобразил самую милую улыбку для появившегося в дверях бухгалтера.

— А ты ведь не хочешь, чтобы я обо всём рассказывала папе, да, мой помидорчик? Потому что я если начинаю рассказывать, то очень подробно всё рассказываю, папа всегда учил меня, что врать ему нельзя, ни в коем случае.

— Прошу тебя, подожди полчаса, я перезвоню тебе, у меня сейчас посетитель.

— Ну зачем полчаса, помидорчик, ты же скажешь мне да, ведь да?

— Да! — прошипел в трубку директор музея изящных искусств, про себя нещадно ругаясь самыми скверными словами, какие он только знал.

Аппетиты нимфы не давали ему расслабиться ни на минуту.

Как ни странно, представитель компании, с которым господин Лунц связался по номеру, указанному в письме, назначил встречу для консультации не в их офисе, расположенном в самой дорогой и престижной части города, а в заурядном кафе в отдаленном районе. Но, как известно, у людей с большими деньгами случаются и большие причуды. Так что директора музея это решение не сильно удивило.

Господин Лунц приехал в кафе чуть раньше и занял место за столиком в зале, отведенном для некурящих посетителей, который, однако, тоже тонул в пелене табачного дыма. Зал для некурящих в этом заведении отделяла от зала для курящих лишь символическая ширма. Лунц заказал себе полезный для здоровья зеленый чай и стал ждать таинственного нефтяного магната. По телефону тот сказал, что сам подойдет к нему, потому что «не узнать директора музея изящных искусств может только самый необразованный и отсталый человек в городе».

Когда незнакомец, наконец, подошел к столику господина Лунца и назвал его по имени, тот насторожился. Нефтяной магнат, которому требовалась консультация в области искусства, был одет весьма странно — в темно-зеленую мешковатую походную куртку, штаны с лампасами и спортивную шапочку, низко надвинутую на глаза. У него была окладистая борода, а довершали картину очки с зеленоватыми мутными стеклами.

— Я присяду, — сказал он, уселся на стул напротив, достал из кармана пачку дорогих сигарет и закурил, стряхивая пепел в горшок с пыльным пластиковым цветком. Господин Лунц осторожно отодвинулся подальше и сказал негромко, но твердо:

— В этом зале не курят.