Путешествие на высоту 270 - Ахмад Дехкан Страница 29

– Я пойду к цистерне, – говорю я, – совершу омовение и вернусь.

– Подожди, я тоже пойду! – он вылезает из мешка.

– А тебе зачем? Тебе не нужно омовение.

– Как это? – спрашивает он удивленно.

Я не знаю, как объяснить ему, что тот, кто совершил полное ритуальное омовение [22], не нуждается в омовении для намаза.

– Ведь я не делал сухого омовения! – настаивает он.

– Говорю тебе: не требуется! – в сердцах повторяю я и больше ничего ему не объясняю, ухожу к цистерне. Я слышу голоса ребят в окопе, они спрашивают, нужно ли омовение водой, и Мехди им отвечает, чтобы воду из фляжек берегли, а омовение делать песком. Я ухожу и вижу, как несколько ребят все-таки выскакивают из окопа с флягами в руках.

Когда я возвращаюсь, меня оглушают наши орудия, начавшие свою размеренную стрельбу. Слабая заря сменяется рассветом. Но небо еще темновато; можно сказать, что свет притемнен остатками ночи. Ребята нашего взвода читают намаз, голоса их дрожат, а слова выговариваются с трудом. Масуд – единственный, кто открыто стоит наверху, все остальные читают намаз в окопе. Мирза, увидев мои засученные рукава, спрашивает:

– Т-ты ом-мовение со-совершил?

– Ну да, вон там есть цистерна с водой.

Я указываю ему направление, но он отворачивается от меня.

– М-Мехди-ага с-сказал, песком п-позволяется.

Такое проявление лени заставляет меня улыбнуться. Стоя в окопе, Мирза начинает читать намаз. Я встаю рядом с ним. Несколько санитарных машин, с сиренами, едут в тыл. Мехди кричит:

– Далеко никому не отходить, всем иметь при себе противогазы! Никому без противогаза не ходить!

* * *

Небо закрывают облака, белые и пепельного цвета. Солнце только взошло и лишь изредка показывается, потом опять скрывается за облаками. Наша артиллерия работает безжалостно – а мы все уже привыкли к ее грому и понимаем, что эта стрельба для нас неопасна. Мехди посылает одного бойца за завтраком, а мы все сидим в нашем окопе. Он уже принял обжитой вид с оттенком беспорядка. Мы ждем: что же нам принесет первый фронтовой день?

Слышится гул самолета. Как по команде, мы все прекращаем разговоры, встаем и смотрим в небо. Все смотрят в разные стороны, а самолетный гул то нарастает, то теряется в реве машин на шоссе. И вот кто-то кричит:

– Вон он! Вон…

Пытаясь проследить за направлением его руки, мы шарим взглядом по облакам. И вот ниже облаков появляется самолет и быстро проводит черту, отделяющую юг от севера. Гремят зенитки. Еще один самолет белого цвета появляется из одного облака и скрывается в другом. Зенитные снаряды взрываются в небе, испещряя его белыми клубочками. Несколько человек подбегают к окопу. Расул стоит в окопе, не отрывая от неба свои изумленных глаз. Его состояние непонятно мне, а зеленый цвет его глаз как-то помутнел.

Вражеские самолеты заложили в воздухе вираж и вскоре исчезли вдали. Но несколько зениток всё еще продолжают огонь. Посланный за завтраком несет его бегом, и вскоре Масуд начинает передавать нам хлебные лепешки с сыром. Расул спрашивает меня:

– Как думаешь, сегодня пойдем в бой?

Не знаю, почему он это спросил.

– Неизвестно, – отвечаю ему. – Может, и пойдем.

Он жует лепешку. Перед нами проезжает санитарная машина с включенной сиреной, а Расул жует и жует, и никак не может проглотить.

Незнакомый военный подбегает к окопу и кричит:

– Всем иметь с собой противогазы! Без противогазов никому не выходить…

Вчера по радио объявили, что противник применил химические бомбы. Тот, кто объявил нам о противогазах, лишь на миг задержался у окопа и побежал дальше. Раньше я его никогда не видел.

– Химические бомбы – это как? – спрашивает меня Расул.

Звук самолета не дает мне ответить. И еда в глотку уже не лезет. Мы все проверяем противогазы. Один из парней, кто был наверху, спрыгивает в окоп и указывает в небо:

– Вон он! Вон…

Самолет пикирует на нас из-под облаков. Али кричит:

– Вон еще один. С другой стороны!

Действительно, мы видим еще один самолет.

Он белый, и под его брюхом блестят бомбы. Он пикирует на нас с таким ревом, от которого заходится сердце, мы невольно приседаем. Единственное наше укрытие – этот окоп. Самолет пролетает у нас над головами и сбрасывает бомбы дальше в тылу – земля содрогается от их взрыва. Чей-то голос слышится сверху:

– Ого! По шоссе попал!

Мы еще не остыли от прежнего самолета, как над головами у нас проносится новый, с таким свистом, словно алмаз режет стекло. Мирза закрыл уши и сердито на меня смотрит. Эти бомбы упали впереди нас неподалеку и не взорвались: после их удара о землю грохота мы не слышали. Тишина, вернее, только шум машин, безостановочно едущих по шоссе. И вот мы выглядываем из окопа, словно мертвецы из могилы. Впереди по земле расстилается облако молочного цвета, и ребята начинают высказывать догадки:

– Химоружие, газы.

– Нет, друг мой, это фосфорные. Ими показывает следующему, где бомбить.

– Но фосфор легче воздуха, поднимается, а это по земле ползет.

Из белого облака выскакивают люди и бегут прочь. Вдруг я чувствую сильный запах чеснока, и все вокруг кричат:

– Газы! Химия!

Начинается паника. Я задержал дыхание и достаю и надеваю противогаз. Плотно натягиваю его ремешки на затылке. Сердце бешено стучит. Оглядываюсь вокруг: в противогазах все стали неузнаваемыми. Некто, стоящий лицом к лицу ко мне, глухим голосом говорит:

– Не могу дышать!

Я открываю крышку его противогаза, и он глубоко вдыхает и пытается разглядеть, где было это закрытое крышкой отверстие. Нас накрывает белое облако, потом начинает редеть, а перед окопом появляется Хейдар. Он в противогазе, но я узнаю его по фигуре. Глухим голосом через маску он кричит нам:

– Никому не снимать противогазы без команды, ясно?

Мы киваем, и он уходит. Некоторые из нас сидят, другие стоят, все в ожидании. Мы не узнаем друг друга, разве что, если громко крикнуть свое имя. Расула я узнаю по тщедушной фигурке. В маске жарко, лицо горит, и пот течет вниз и просачивается на шею. Стеклышки запотели, и вокруг почти ничего не видно. Сижу, прислонившись спиной к стенке окопа.

Машины продолжают идти по шоссе, и водители их без противогазов. Масуд снимает свою маску. Мы ждем, что с ним будет, а он глубоко вздыхает и объявляет:

– Запаха нет!

Снимаем противогазы и наполняем легкие холодным свежим воздухом. Мне дышится легко, лицо мокро от пота, волосы слиплись и пахнут противогазной резиной.