Синдром Годзиллы - Фабрис Колен Страница 29

В ту ночь Годзилла вернулся к себе. Он шел вдоль насыпи набережной до самого рассвета, глядя на океан через фильтр своего бумажного пакета. Когда он убедился, что я не иду следом, что рядом с ним никого нет, он снял с головы пакет, скомкал руками и швырнул на ветер. Бумажный комок понесло по пляжу, как обычный мусор. Годзилла жил в собственном доме, окруженном красивыми деревьями, в которых жили птицы, а перед домом была огромная ровная лужайка с подстриженной травой, блестящей от росы. Он достал свой киношный костюм, положил его на свою кровать king size и разделся. Он был очень худой, весил всего килограммов сорок пять, не больше. Его тело покрывали красные бляшки. Во рту у него уже почти не двигался распухший язык, белый от налета. У Годзиллы, как всегда, болела голова и желудок. Каждое движение отдавалось болью в суставах. Он чувствовал, что конец уже близок, потому что отказался от всякой терапии. Последние месяцы ему было уже на все наплевать: на регулярные анализы крови, на утренние таблетки и на обеденные и вечерние — тоже. И на явки на консультацию, обязательные раз в три месяца. Он плевать хотел на белые язвочки во рту, на дергающие рассеянные боли по всему телу, на колики, на слабость и постоянное переутомление.

Он облачился в комбинезон Годзиллы.

И просидел в своей спальне четверо суток, никуда не выходя.

Пересмотрел все свои фильмы, всю прессу о себе. Потом вышел в сад и сел на траву, посреди лужайки. Была ночь. И так он сидел до тех пор, пока птицы не приняли его за окаменелость, за ожившее ископаемое и не стали спокойно прилетать и садиться на его чешуйчатые лапы годзиллозавра.

Он отпустил свое сознание к тем мирам, о которых я никогда ничего не узнаю.

А как же я? А что я…

Я в это время с неистовой силой колочу в ворота его дома, залезаю на соседние с его участком деревья, чтобы попытаться хотя бы увидеть его, но жалюзи на всех окнах опущены. Посылаю сообщение за сообщением на его мобильный, подсовываю сложенные вчетверо записки под его калитку, другие комкаю, скатываю в шарик и бросаю как можно дальше за забор. Я пишу, говорю, кричу ему: не смей запирать себя здесь, не смей сидеть так, сложа руки. Одна жизнь закончилась, что ж, пусть. С кем не бывает! Но начнется другая, обязательно начнется, слышишь? У тебя есть отец, есть младший брат — уезжай! Беги отсюда. Лети в Японию. Им нужна твоя любовь! Посмотри, как тих океан, как чиста его душа, как много в нем мира, тепла и покоя. Посмотри, как катятся волны — они возвращаются одна за другой снова и снова — они будут возвращаться вечно: у тебя будут завтра и послезавтра, другие дни, другие люди, другие города. Дай мне помочь тебе — я буду заботиться о тебе, я буду верить в тебя, еще и еще, всегда… Эй, ты меня слышишь? Где ты там? Ты еще здесь? Я все исправлю, я обещаю тебе…

Я прочитаю все книги о СПИДе, какие найду в нашей школьной библиотеке, я поговорю со знакомыми и с незнакомыми, с учениками, из моего класса и из других классов — о себе, об океане, о наших общих мечтах. Люди будут улыбаться при виде меня. Они будут рады встрече со мной. Они удивятся, увидев, что я стал другим — немного странным, непривычным для них. Лучше, чем я был. Па тоже увидит, что я по-настоящему изменился. Клянусь, я буду снова каждый вечер болтать с ним на кухне. Клянусь, я не буду больше просиживать ночи за приставкой — виртуальные миры не обеднеют, ничего с ними без меня не случится. Я стану общительным, человечным! Я хочу помогать, я буду помогать, я помогу тебе, Годзилла!!! Я буду помогать всем — я спасу мир. Я буду по-прежнему разговаривать сам с собой, но уже по-другому: спокойно и зная меру. Я буду насвистывать незнакомые мелодии, я буду сочинять их сам, я буду напевать забытые песни. Я буду читать книги без описаний убийств, пыток, без насилия, без крови. Я буду любоваться океаном каждый день, каждый вечер — океан станет моим личным вдохновением. Вместо коки и сигарет я буду покупать сочные фрукты, я буду сидеть на пляже и поедать их. Я буду приносить с собой цветы и буду класть их на песок, на его чистую белизну, пока прибой не заберет их с собой и не унесет в открытое море. Я обещаю тебе, что буду строить планы на будущее — всегда, обязательно! Я не забуду больше стихи той молодой женщины. Я буду помнить о том утешении, которое дает нам порой одна только мысль о будущем, просто мысль… Я буду делать это вместе с тобой. И без тебя. Все равно буду.

Потому что:

гибель — это участь всех чудовищ.

Потому что:

наши раны не заживают, а наши слезы текут и текут. Потому что прошлое — это бесконечное сожаление, выраженное одним словом. Потому что прошлое поражает нас ударами своих пороков, и так будет всегда. Так не лучше ли распрощаться с ним, если оно такое? Обойтись вообще без него? Как ты на это смотришь, а, дружище?