Седьмой дневник - Игорь Губерман Страница 29

* * *

Всё, что мы знаем, – приблизительно,

вразброд, обрывочно и смутно,

и зря мы смотрим снисходительно

на тех, кто тёмен абсолютно.

* * *

Я в этой мысли прав наверняка,

со мной согласны лучшие умы,

что жирный дым любого пикника

Творцу милей, чем постные псалмы.

* * *

Слежу пристрастно я и пристально —

с годами зрение острее, —

как после бурь в уютной пристани

стареют сверстники быстрее.

* * *

Есть у меня давно уверенность,

что содержанье тела в строгости

и аскетичная умеренность —

приметы лёгкой, но убогости.

* * *

Цветущею весной, поближе к маю

у памяти сижу я в кинозале,

но живо почему-то вспоминаю

лишь дур, что мне когда-то отказали.

* * *

Есть Божье снисхождение в явлении,

знакомом только старым и седым:

я думаю о светопреставлении

спокойнее, чем думал молодым.

* * *

Склеротик я, но не дебил,

я деловит и озабочен,

я помню больше, чем забыл,

но то, что помню, – смутно очень.

* * *

Печальное чувствую я восхищение,

любуясь фигурой уродской:

от жизни духовной у нас истощение

бывает сильней, чем от плотской.

* * *

Доволен ли Господь картиной этой?

Затем ли сотворял Он шар земной,

чтоб мы готовы стали всей планетой

отправиться к Нему взрывной волной?

* * *

Назвать мне трудно это чувство,

в нём есть болезненное что-то:

мне стыдно, пакостно и грустно,

когда читаю идиота.

* * *

Мотив уныло погребальный

звучит над нами тем поздней,

чем дольше в нас мотив ебальный

свистит на дудочке своей.

* * *

От лозунгов, собраний и знамён

удачно весь мой век я уклоняюсь,

я менее, чем хочется, умён,

но менее мудак, чем притворяюсь.

* * *

Вся жизнь моя уселась на диету,

стремясь в тоску воздержанности влезть,

уже в судьбе крутых событий нету,

а страсти – есть!

* * *

Вместе с нами он ест угощение,

вместе с нами поёт про камыш,

только есть у меня ощущение,

что внутри него – дохлая мышь.

* * *

Мне всегда с утра темно и худо,

и тому не выпивка виной,

это совесть, ветхая зануда,

рано утром завтракает мной.

* * *

Кошмарно время старости летит,

таща с собой и нас неумолимо,

но к жизни так ослаб наш аппетит,

что кажется – оно несётся мимо.

* * *

Когда б меня Господь спросил,

что я хочу на именины,

я у Него бы попросил

от жизни третьей половины.

* * *

Забавные мысли по части морали

ко мне приходили не раз:

мы с чистой душой беззастенчиво крали,

а грех – если крали у нас.

* * *

Мне думать лень и неохота

про скудость завтрашнего дня:

как будто выпотрошил кто-то

меня былого из меня.

* * *

Я убеждался многократно,

что стоит жизнью дорожить,

но тихо жить и аккуратно —

совсем не лучший способ жить.

* * *

Мне хорошо, когда лежу,

не потому, что мышцы скисли, —

я лёжа легче нахожу

свои растерянные мысли.

* * *

Печальны утекающие дни:

мне стал уход ровесников привычен,

а с кем хотел бы видеться – они

уходят раньше тех, кто безразличен.

* * *

Питомцы столетия шумного,

калечены общей бедой,

мы дети романа безумного

России с еврейской ордой.

* * *

Мошенники, прохвосты, прохиндеи,

охотно собираясь тесным кругом,

едины в одобрении идеи,

что следует быть честными друг с другом.

* * *

Чем более растёт житейский стаж,

чем дольше мы живём на белом свете,

тем жиже в нас кипит ажиотаж

по поводу событий на планете.

* * *

Нас годы гнули и коверкали,

но строй души у нас таков,

что мы и нынче видим в зеркале

на диво прежних мудаков.

* * *

Следя, как неуклонно дни и ночи

смываются невидимой рекой,

упрямо жить без веры – тяжко очень,

поскольку нет надежды никакой.

* * *

Теперь я смирный старый мерин

и только сам себе опасен:

я даже если в чём уверен,

то с этим тоже не согласен.

* * *

Судьба сигналы шлёт нам,

но толкуем

мы так разнообразно эти знаки,

что часто чемоданы вдруг пакуем,

хотя настало время сеять злаки.

* * *

Уроны, утраты, убытки

меня огорчают слегка,

но шепчут под вечер напитки

о фарте, что жив я пока.

* * *

Потребность наших душ в идее,

мечте и мифе благородном

отменно чуют прохиндеи,

вертя сознанием народным.

* * *

Карай мою дурную плоть,

лишай огня мой нищий дух,

но упаси меня, Господь,

от говоренья правды вслух.

* * *

Что будут к худу изменения,

повсюду видно изнутри:

везде на запахи гниения

из нор вылазят упыри.

* * *

Хотя в литературе нет советов,

как жить, чтобы душа была в нирване,

Обломов был умнее, чем Рахметов:

лежал не на гвоздях, а на диване.

* * *

Я счастлив, отвечает мерин сивый,

и кажется, нельзя сказать иначе,

сегодня быть несчастным – некрасиво: