Сергеев и городок - Олег Зайончковский Страница 29

— Адвокат?

— Ну да, адвокат. Дочь пишет, там полно этих геев и им нужны адвокаты. В Америке без адвоката, я извиняюсь, никто покакать не ходит.

Урбах в продолжение разговора успел разобрать часы:

— Знаешь, им надо задать хорошую профилактику.

— Кому? — рассеянно переспросил Кузоватов. — А, да, конечно… — он думал о другом: — Странно, Ёся… Ты говоришь, как будто это нормально.

— Что? Ты о пидарасе? У них это нормально. В Америке даже есть такой закон, я знаю, чтобы принимать на работу одного гомосека, одного негра, ну и там… женщину.

— А еврея?

— Нет, евреи как все идут, — Урбах хмыкнул. — Если не пидарасы, конечно.

Старики замолчали. Иосиф погрузился в работу; при этом он не мог не сопеть, но соблюдал осторожность, чтобы не сдуть чего-нибудь со стола. Его толстые пальцы действовали аккуратно и точно. Кузоватов наблюдал за ним с одобрением. Он и сам всегда любил порядок в каждом деле. Бывало, соберется починить, например, настольную лампу, так обязательно прежде примет рюмку, чтобы рука стала тверже. Газетку подстелит, инструмент приготовит, кошку выгонит, чтобы на стол не прыгнула. Жену тоже выставит в другую комнату: Даша, царство ей небесное, никогда не могла удержаться от советов. «Шибко умная была», — Трофимыч ей так и говорил. Кузоватов вздохнул… Что толку от этих советов. Дочь она тоже всю жизнь на ум наставляла, а что вышло?

Трофимыч расстегнул ворот.

— Душновато у тебя…

Урбах не ответил, занятый делом.

— А у меня, брат, тоже… дочь.

— М-м?

— Дура бестолковая… Твоя хоть с адвокатом живет, а моя… не пойми с кем — с Колькой Барботкиным.

— Может быть, у них любовь?

— Любовь, это точно. Втюхалась в этого пьяницу… подштанники его драные стирает.

— Любовь — это главное. Это вам не с геем по контракту жить.

— Как так — по контракту?

— Ты меня спрашиваешь? Мы с Мирой прожили тридцать лет безо всяких контрактов… Дочь пишет, он обязуется ее содержать и тому подобное. Я не знаю, но родители у них в этом контракте не значатся. От Гоши мы получили две посылки, а от нее только открытки: Фрида под пальмой со своим пидарасом на фоне «кадиллака»… Фрида в бассейне… Фрида на фуршете…

— Бывает… — посочувствовал Кузоватов. — Моя тоже небольно…

— Это у нас бывает, а у них так заведено! — Урбах разволновался, стул под ним рыдал. — Очень прекрасно, не надо родителей. Раз так, пусть себе сдохнут и тому подобное. Но вы мне скажите, что они сделали с любовью? Любовь к контракту не подколешь, или я не прав? Я тебе отвечу на твой вопрос: любовь они победили вместе с другими болезнями и поэтому живут так долго.

— Эк ты разошелся, — Трофимыч усмехнулся. — Смотри, со стола смахнешь…

Но Иосиф отложил работу и повернулся к нему:

— Нет, ты слушай сюда… Скоро техника заменит человека, об этом пишут в газетах Машины будут делать машины и так далее. Скотину выведут такую, чтобы сама себя пасла, я знаю, сама казнила и сама разделывала. Что, спрашивается, останется человеку? Он будет писать инструкции и контракты. Как ты себе думаешь? На свете останутся одни юристы, адвокаты и пидарасы… благодать! Господь Саваоф сойдет на землю и попросит вид на жительство. И они с ним тоже заключат, между прочим, контракт… И при чем здесь любовь, про которую ты спрашиваешь?

— Да я ничего… — Кузоватов был несколько озадачен. — Я не против… Ты сам завел про это дело. Моя дура тоже все: «любовь», «любовь»… А я ей говорю: любовь-то любовь, а расписаться надо. Хоть на алименты, случай чего, подашь… Хотя, конечно, без любви тоже нельзя: подштанники простирнуть, юриста не попросишь.

В эту минуту в окошко мастерской просунулась голова клиента. Это был Сергеев:

— Привет, аксакалы!.. Иосиф Григория, как там моя «Сейка»?

Урбах пошарил в ящике.

— На…

— Жить будет?

— Будет… хотя, я извиняюсь, но это не часы, а говно. Вот посмотри: абсолютно нельзя сравнивать… «Победа»! От любящей жены.