Мальчик, который видел демонов - Кэролин Джесс-Кук Страница 29
Мальчик, который видел демонов - Кэролин Джесс-Кук читать онлайн бесплатно
И перед тем, как проснуться, я увидел его лицо.
Это был я.
Картины
Аня
Утром я делаю обход пациентов Макнайс-Хауса. Самая младшая – Кайра, ей восемь лет. У нее расстройства аутистического спектра. Она также одаренная художница, и наш приходящий арт-терапевт, Айрис, похоже, добилась многого в развитии навыков социального общения и направления агрессивности Кейры в творческое русло. Кайра показывает мне одну из своих картин.
– Смотри, – говорит она, ее глаза цвета лесного ореха широко раскрыты, когда она подводит меня к большой картине на стене ее палаты. На картине четыре человека. Один работает в саду, второй играет в футбол, третий танцует. Четвертый вроде бы чинит автомобиль. – Это я, это мои мама и папа, а это Каллум.
– Прекрасная картина, Кайра, – хвалю ее я, обращая внимание на цвета, какие она выбрала: вместо обычного для нее черного на картине преобладают небесно-синий, розовый, желтый. Айрис также отметила, что Кайра начала рисовать полные круги вместо бесконечных спиралей – еще один признак улучшения.
У некоторых детей более серьезные заболевания, справиться с ними не так-то легко. Один из наших пациентов, Дэймон, четыре дня отказывался от пищи, прежде чем родители привезли мальчика к нам. Когда я зашла в его палату, он не шел на визуальный контакт, не открывал рта. Пришлось отдавать распоряжение привязать его к кровати и ставить капельницу. Ранее у него диагностировали психоз, и назначенное лечение вроде бы давало результат; а тут такой неожиданный рецидив. Бывают дни, когда человеческий мозг представляется мне пазлом, и собрать его нет никакой возможности.
На это утро – Алекса вчера отвезли в клинику – я назначила совещание, чтобы определиться с нашими дальнейшими действиями. Попросила прийти в конференц-зал Майкла, Урсулу и Говарда Дунгара, нашего трудотерапевта. Подобные совещания для меня необходимость. Я представляю результаты обследования и выслушиваю мнение экспертов, чтобы найти оптимальные для Алекса решения.
Когда я вхожу в конференц-зал, Майкл уже там, греет руки на батарее у окна.
– Как дела с садом-огородом? – спрашиваю я, оценив его состояние.
Он напряжен, хмур, готов к сражению. Майкл поворачивается, приваливается к подоконнику, сует руки в карманы твидовых брюк. Уголки рта дергаются.
– Побеги фасоли уже поднялись на четыре дюйма, – сухо отвечает он.
Я снимаю куртку и улыбаюсь.
– Приятно слышать такое от мужчины.
Его губы изгибаются в полуулыбке, и я краснею, гадая, зачем я ему так ответила.
Приходит Урсула, в ореоле высокого самомнения и джинсах второй день подряд. Позавчера появилось объявление о замещении должности клинического психиатра, поэтому ее нежелание брать на себя лечение Алекса вполне объяснимо. Говард приходит минутой позже, губы в сахаре, ширинка не застегнута. Ему пятьдесят лет, в Макнайс-Хаусе он проработал пять лет, и на столе у него всегда коробка с пончиками.
Когда все занимают свои места, я начинаю совещание коротким докладом о первых результатах моего обследования.
– Алекс Брокколи стал свидетелем четырех попыток самоубийства своей матери, о которых нам известно. Он также присутствовал при бесчисленных эпизодах, когда та причиняла себе вред. У него проявляются признаки шизофрении: высокая активность, слабо выраженная паранойя, необычное поведение и частые интенсивные и яркие галлюцинации. Я договорилась о том, что ему проведут необходимые исследования и возьмут анализы, чтобы исключить физиологические причины его нынешнего состояния. МРТ и ЭЭГ не выявили отклонений от нормы, как и анализ крови.
Я подняла голову от своих записей, чтобы убедиться, что меня слушают. Майкл сидел с опущенными плечами, его широкие ладони вжимались в стол. Урсула изучала меня поверх маленьких, в красной оправе, очков для чтения. Говард ковырял царапину на щеке, оставленную бритвой. Я продолжила:
– Мы все согласны в том, и, полагаю, это наше общее мнение, что зачастую наилучший вариант – сохранять семью. Но в силу нынешнего состояния Алекса я чувствую, что держать его дома опасно. Считаю, что Алекс нуждается в постоянном наблюдении. При этом я сделаю все, что в моих силах, чтобы он мог регулярно и как можно чаще видеться с его матерью.
Говард поднимает голову:
– Вы можете объяснить, что подразумеваете под опасностью пребывания дома?
Я киваю:
– Мои беседы с ним показали, что у него частые перцептивные расстройства и иллюзии, включая сильную привязанность к воображаемому другу, которого зовут Руэн. Этот персонаж интересует меня больше всего, потому что он во многом говорит мне, каким воспринимает себя Алекс.
Урсула переплетает пальцы.
– И каким он себя воспринимает?
– По его словам, Руэн – это плохая сторона Алекса.
Урсула поднимает голову:
– Так Алекс не говорит, что он плохой?
– Нет, но я уверена, что Руэн – проекция Алекса на самого себя. Он также заявляет, будто видит демонов, постоянно, везде. Я хочу, чтобы он провел в Макнайс-Хаусе как минимум месяц, для должного наблюдения и обследования. Перевод Алекса в Макнайс-Хаус потребует согласия матери. Синди отказывается его дать. В настоящее время она проходит обследование для определения, может ли она принимать адекватные решения как мать Алекса, и это печально. Если выяснится, что не может, Алекс будет переведен в Макнайс-Хаус при первой возможности.
Майкл наклоняется вперед.
– Я думаю, мы должны учитывать факт, что мать Алекса сейчас находится в психиатрическом отделении для взрослых. Нам известно, что она проведет там еще три недели. Не лучше ли подождать до ее выписки из больницы?
Урсула поворачивается к нему.
– Почему?
– Ситуация деликатная, – объясняет Майкл. – Алекс и его мать очень близки. Если мы подождем, пока Синди выпишется из клиники, она сможет навещать Алекса в Макнайс-Хаусе. Этот контакт приободрит и вселит уверенность и в мать, и в сына, и тогда назначенное лечение наверняка будет более эффективным.
– А что за отметины на теле Алекса? – вмешивается Говард. – К мальчику применялось насилие?
– Скорее всего это самоистязание, – предполагает Урсула, складывая руки на груди.
– Если Алекс сделал это сам, – говорю я, – тогда нам необходимо вмешаться.
Я смотрю на Майкла, замечаю, что его лицо начинает наливаться кровью. Мне грустно: я по-прежнему не могу убедить его, что я с ним заодно.
– И Алекс, и Синди огорчатся из-за того, что их разлучают, – спокойно произносит он.
Никто не упоминает, что попытки Синди покончить с собой могли привести к тому, что разлука стала бы вечной. И Синди в ее нынешнем психическом состоянии не способна этого осознать.
– Это медицинская проблема, – мягко напоминаю я. – Медицинская проблема требует медицинского вмешательства…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments