Просто слушай - Сара Дессен Страница 29

Оуэн помолчал. Где-то вдали залаяла собака.

— Может, этот кто-то не так уж тебе был близок?

— То есть?

— Если ты расстраиваешь близкого человека или он тебя, ваши отношения не меняются. Потому что это нормально. Так и должно быть. А потом вы миритесь.

— Интересно как? У меня вот никогда не выходит.

— И неудивительно. Ты ведь ни с кем не ссоришься.

Все еще играл тот же диск, теперь уже песня «Раш». Я не знала, сколько времени мы уже сидим в машине, но казалось, что очень долго.

— У тебя на все есть ответ, — сказала я.

— Нет, — ответил Оуэн и покрутил кольцо на пальце. — Но я стараюсь как могу.

— И как, получается?

Оуэн взглянул на меня:

— Да так… Раз на раз не приходится.

Я улыбнулась и кивнула на его руки:

— Мне нравятся твои кольца. Они одинаковые?

— Не совсем, но похожие. — Оуэн снял с левой руки кольцо и передал его мне. — Они — что-то вроде «до и после». Их сделал для меня Ролли. Его отец — ювелир.

Кольцо оказалось довольно тяжелым.

— Ролли сам его изготовил?

— Не его, а гравировку внутри.

— А… — Я повернула кольцо внутренней стороной. Там заглавными буквами официальным и очень элегантным шрифтом было написано: «Убей себя об стену!» — Как мило! — сказала я.

— Не правда ли, остроумно? — Оуэн скорчил гримасу. — Это кольцо Ролли подарил мне до ареста. Я был немного…

— Зол?

— Ну, вроде того. А вот это — когда я закончил ходить на занятия по «Управлению гневом». — Оуэн снял кольцо с правой руки и протянул мне. Тем же шрифтом, такими же буквами на нем было написано: «А может, не надо?»

Я рассмеялась и вернула кольцо:

— Что ж, хорошо, когда есть выбор.

— Точно! — Оуэн улыбнулся, а я снова покраснела. Но не потому, что смутилась или разволновалась. Совсем от другого чувства. Вот уж не думала, что его у меня вызовет Оуэн Армстронг. Но тут раздался голос:

— Аннабель!

У окна Оуэна стояла Мэллори. Интересно, как давно она за нами наблюдает? Мэллори широко улыбнулась и помахала рукой:

— Привет!

— Привет! — поздоровалась я.

Она жестом велела Оуэну опустить стекло. Он очень неохотно послушался. Как только это стало возможно, Мэллори просунула голову в машину.

— Боже, у тебя потрясающая кофточка! Она из «Тоски»?

Я опустила глаза:

— Наверно. Ее мне мама купила.

— Ну ты и везунчик! «Тоска» — мой самый любимый магазин! Зайдешь?

— Куда? — спросила я.

— К нам! Останешься на обед? Ой, ты обязательно должна с нами пообедать!

— Мэллори, — Оуэн потер лицо, — прекрати орать.

Но она не обратила на брата внимания, еще больше просунула голову в окно и восторженно предложила:

— Посмотришь мою комнату! И мой шкаф! Покажу тебе…

— Мэллори, — повторил Оуэн, — отойди от машины.

— Как тебе мой наряд? — Мэллори сделала шаг назад и покрутилась. На ней была простая белая футболка, поверх короткий жакет, джинсовые капри и блестящие сапожки на толстой подошве. — Меня вдохновила Николс Лэйк. Она — панк. Моя любимая певица.

Оуэн попытался откинуться на спинку, снова стукнулся о подголовник и пробасил:

— Николс Лэйк — не панк!

— Панк! — возразила Мэллори. — И я тоже! Во всяком случае, пока.

— Мэллори, мы уже обсуждали с тобой, кто такие панки. Ты хоть послушала диск «Блэк Флэга», который я тебе давал? — поинтересовался Оуэн.

— Он слишком шумный! — ответила Мэллори. — И подпевать нельзя! Николс Лэйк лучше.

Оуэн угрожающе вздохнул:

— Мэллори, может, ты…

Тут на пороге дома появилась высокая темноволосая женщина — мама Оуэна. Она позвала Мэллори. Та раздраженно обернулась и сказала:

— Мне пора домой. — Затем еще больше залезла в машину и почти коснулась Оуэна лицом. — Но ты ведь еще заедешь?

— Конечно, — сказала я.

— Пока, Аннабель!

— Пока!

Мэллори улыбнулась и помахала мне. Я помахала в ответ. Она пошла по лесенке на крыльцо, оборачиваясь на каждой ступеньке.

— Видал, она теперь панк! — сказала я.

Оуэн в ответ несколько раз громко вздохнул.

— Это ты так злишься? — спросила я.

— Нет, раздражаюсь. Не знаю почему, но от сестер с ума сойти можно!

— Как я тебя понимаю! — сказала я.

Опять молчание. Каждый раз я говорила себе, что вот теперь-то точно Оуэн встанет и уйдет и все будет кончено. А как не хотелось!

— Ты часто повторяешь эту фразу, — сказал Оуэн.

— Какую?

— «Как я тебя понимаю!»

— Вообще-то, ты первый ее сказал.

— Серьезно?

Я кивнула:

— Тогда за школой.

— А… — Оуэн помолчал. — Если задуматься, фраза странная какая-то. Вроде хочешь посочувствовать, а получается, что говоришь человеку, что ничего особенного в его словах нет.

Я задумалась. Мимо промчались дети на роликах с клюшками за плечами.

— Да, но, с другой стороны, говоришь, что как плохо бы ему ни было, ты тоже переживаешь.

— Ага. То есть ты за меня переживаешь?

— Нет-нет.

— Хорошо. — Оуэн взглянул в окно. Я обратила внимание на его профиль и вспомнила, как долго изучала его со стороны.

— Ну, наверно, все-таки немного да.

Оуэн повернулся ко мне, и мы замолчали. Я снова задумалась над тем, что будет дальше. Наконец он распахнул дверь:

— Еще раз спасибо, что подвезла.

— Да не за что! С меня причиталось.

— Нет. Давай, до завтра тогда. — Оуэн выбрался из машины.

— Пока!

Он захлопнул дверь, поднял рюкзак и пошел к дому.

Я подождала, пока Оуэн зайдет внутрь, и уехала. Странный выдался денек, очень уж необычный. В голове царил хаос, и просто невозможно было привести мысли в порядок. Но вскоре я поняла, что что-то меня раздражает: диск доиграл до конца и музыка стихла. Раньше я бы, наверно, и внимания не обратила, но теперь тишина если не оглушала, то уж машину вести мешала однозначно. Почему — не знаю. Но я все-таки включила радио.