Дилемма выжившего - Кристина Двойных Страница 29

Интересно, что скажет следователь Самчик, если именно Даня приведет убийцу Бычка в руки полиции?

Телефон завибрировал, и Даня вспомнил о Стасе и их договоренности. Речной вокзал. Поиск ниточек, ведущих к погибшему капитану. Он разблокировал экран и увидел, что пишет ему не Стас, а Света.

В груди все подскочило и перевернулось. Режим решительного детектива отключился.

Привет. Ты сейчас в СК?

                   Привет. Только что вышел. А ты?

Света вроде бы была записана на бадминтон.

Проспала сегодня

Даня, мне нужно с тобой поговорить

Встретимся в Coffee Drop? Через 20 мин

Палец Дани замер над виртуальной клавиатурой. У него уже были планы, он обещал помочь Стасу в деле, теперь касающемся и его самого. Но что, если у Светы тоже что-то важное? Убеждая себя в том, что его решение — в пользу этого возможного важного, а не самой Светы, Даня зашел в чат со Стасом и написал, что присоединится к нему позже. А затем, с трудом попадая пальцами по буквам, ответил Свете, что уже в пути.

Даня соврал бы, если бы сказал, что ему нравилось в Coffee Drop. Возможно, мамулино воспитание сделало его немного снобом, но кофейня эта была — ничего особенного. Мягко говоря. Отклеивающийся линолеум закручивался в трубочку. Вагонку стыдливо завесили фоторамками, обклеенными кофейными зернами; в каждой рамке была плохо отпечатанная цитата про кофе на английском — еще и шрифтом Comic Sans. Три крошечных столика выглядели липкими, и дешевые подсвечники в центре каждого не добавляли им красоты. Единственным осмысленным объектом здесь казалась огромная, вечно гудящая кофемашина.

Блондинка-бариста, чистившая контейнер от кофейной гущи, бросила вошедшему Дане «привет». Прозвучало не слишком приветливо.

Света преображала это место одним своим присутствием. Но пока что ее здесь не было. Даня занял один из липких столиков.

— Пять минут, и смогу принять заказ, — сообщила бариста, ловко вычищая контейнер специальной щеткой.

Звякнул ловец ветра, прилаженный над входной дверью, и Даня обернулся, к собственному разочарованию: это был тощий парень с ящиком молока и двумя пачками порционных сливок сверху. Блондинка кивнула на небольшой холодильничек, и парень принялся распаковывать продукты и запихивать их на полупустые полки.

Даня поглядывал на телефон. Ответа от Стаса не было, хотя сообщение он прочитал. Может, расстроился. Даня знал, что в глазах Стаса поступил ужасно: предложил помощь, назначил время, обнадежил — и в последний момент спрыгнул.

Ловец ветра вновь подал голос. На этот раз невнятный звяк прозвучал чисто и мелодично, и Даня не глядя мог сказать, кто только что вошел в кофейню.

Поддергивая рукав своей мешковатой джинсовки, Света смотрела на него и неуверенно улыбалась. Даня забыл, что на улице пасмурно. В его груди один за другим взрывались фейерверки, даже уши заложило. Каждый раз, когда ему казалось, что он привык к Свете, что научился видеть в ней земную девушку из плоти и крови, она вдруг появлялась — и, сама о том не подозревая, обращала его в трепет. Она была прекрасна — а с ним все было не так. Она видела в нем друга, возможно, защитника, — и даже не представляла, насколько он ей не нужен.

— Здесь свободно? — спросила Света со смехом, опускаясь рядом на диванчик. Она сняла куртку, повесила ее на спинку стула и натянула рукава серой кофты почти до костяшек пальцев. Жест показался смутно знакомым.

— Свободно, — улыбнулся Даня и обвел рукой пустующую кофейню. — Ради тебя я всех прогнал.

«Боже, какой идиот», — подумал тут же. Но даже если Свету поразила тупость его ответа, она не подала виду.

— Люблю такую погоду, — сказала она. — Читерскую. Когда еще вроде как тепло, но уже не жарко, солнца нет, но еще светло. Мне кажется, это и есть компромисс между всеми погодными предпочтениями.

— А как быть с теми, кто любит снег или дождь?

— Все любят снег или дождь недолго — или за окном, Даня. Так что, когда люди наконец научатся управлять погодой, поверь мне, большую часть времени на улице будет вот такое. — Света посмотрела в окошко, украшенное парой бумажных кленовых листьев на скотче. — Комфортная серость. Светлая печаль.

— Что насчет витамина D? — спросил Даня, уже немного расслабившись и вспомнив, что умеет говорить со Светой непринужденно — как это было в общажной столовой, где они обсуждали хорроры и ели самодельные роллы. — Без ультрафиолета он плохо синтезируется, а значит, целые поколения при твоей «комфортной серости» будут страдать от болезней костей. Фармацевтические корпорации передерутся за монополию на производство витамина D в таблетках, а когда война будет закончена, одну баночку смогут позволить себе только богатейшие люди планеты.

— Угу, — восторженно поддакнула Света и драматично округлила глаза. — Отчаявшееся человечество начнет активно есть рыбу — и через несколько лет все водоемы опустеют. Потом какие-то фанатики возведут в абсолют гипотезу о происхождении человека от рыб, и это выльется во вспышки каннибализма по всей планете! «Комфортная серость» — ужасное орудие геноцида.

— Думаю, до этого не дойдет. Ученые не успеют придумать «комфортную серость» до того, как всех нас убьет глобальное потепление.

— Резонно, коллега, — заметила Света. — Гора с плеч.

И они одновременно рассмеялись.

— Уже можно сделать заказ, — невозмутимо сказала бариста, явно слышавшая все их рассуждения.

— Нам латте и американо, — попросил Даня и, когда блондинка занялась приготовлением напитков, повернулся к Свете. Она рассеянно комкала салфетку. Полустершийся черный лак на ее ногтях сменил пастельный зеленый. — Но ты же явно не про глобальное потепление хотела со мной поговорить?

— Не про глобальное потепление, но… — Света вздохнула и закусила губу, и Даня внезапно понял, что не один он здесь нервничает. — На самом деле я просто хотела с тобой поговорить. Вот как тогда в столовке. Слушай, это прозвучит очень странно, но я тогда до ночи уснуть не могла, настолько была потрясена, что… что есть в этом мире кто-то, с кем так хорошо говорить. Я же не нарушила сейчас твои планы?

Даня, от потрясения не способный издать ни звука, отрицательно помотал головой. Прости, Стас, вынужденный слоняться по Речному вокзалу в одиночестве. Пойми и прости.

Света облегченно выдохнула.

— Ну и слава богу. Обычно я к людям не пристаю.

— Ну да, обычно они пристают к тебе, — ляпнул Даня и тут же пожалел о том, что позволил мозгам так размягчиться от дурных эмоций. Лицо Светы окаменело.

Ассоциативная цепочка, выстроившаяся в ее голове от его необдуманной фразы, явно достигла темнейших уголков. Бычок, конечно же, не был единственным, кто превращал ее жизнь в ад. О других Даня не знал, но вряд ли все они теперь были мертвы.